Жалобно скрипнули заржавевшие петли, девушка потянула массивную деревянную дверь и поднялась по нескольким обшарпанным и уставшим ступеням до еще одной двери, ведущей в помещение для ожидания. Несмотря на ранний час (ее рабочий день должен был начаться только через двадцать минут) небольшой коридорчик с несколькими скамейками вдоль стен был до отказа заполнен посетителями. Гул голосов на мгновение стих, Лия вежливо улыбнулась, окинув взглядом собравшихся, и юркнула за дверь напротив, ведущую через еще один небольшой коридор в кабинет для приема четвероногих больных.
Миссис Гарриет нервно поерзала на жесткой поверхности деревянной скамейки, придерживая на коленях безвольное тело, покрытое густым длинным серым мехом, судорожно облизнула тонкие губы на морщинистом лице, с беспокойством покосилась по сторонам и, не в силах больше вынести пытку ожиданием, с удивительной резвостью для своей упитанной фигуры подскочила со скамьи.
Лия вошла в кабинет, с ласковой улыбкой кивнула мистеру Галахеру, который уже стоял у высокого металлического стола посреди кабинета, заставленного кучей шкафов, стеллажей и комодов, заваленных всякой всячиной, и едва успела натянуть свой белый халат поверх простого нежно-голубого платьица из мягкой ткани, как в помещение втиснулась низенькая розовощекая румяная старушка округлых форм с завитыми вокруг такого же округлого морщинистого лица кудрями, увенчанными небольшой короткополой шляпкой. На руках держала безучастного ко всему огромного темно-серого кота.
– Я… я… – старушка сглотнула, – здравствуйте…
Мистер Галахер, коренастый седой мужчина возраста глубокой пенсии, поправил массивную оправу очков на широкоскулом лице, строго посмотрел на часы и перевел взгляд на Лию. Та мягко улыбнулась и слегка кивнула головой.
– Проходите, мисс…
– Миссис Гарриет.
– Проходите, миссис Гарриет. Кладите нашего пациента на стол и рассказывайте, что случилось.
– Со вчерашнего дня он ничего не ест и не пьет. Просто лежит, – миссис Гарриет с беспокойством поглаживала по голове апатичное животное: кот послушно лежал на высоком металлическом столе и не проявлял ни малейшего интереса к тому, где оказался.
Лия бережными движениями принялась прощупывать живот мохнатого страдальца, пока мистер Галахер записывал в большой журнал, задавая вопросы владелице.
– Кличка?
– Пушок.
– Возраст?
– Пятнадцать лет.
– Что последнее он ел? – вмешалась Лия, нахмурившись и продолжая бережно прощупывать пушистое брюшко.
– Паштет из лосося в сливочном соусе.
«И пуговицу».
«Ты съел пуговицу?» – вздохнула Лия, уже и сама понимая, что да. Действительно съел.
«Съел…», – проворчал в ее голове голос Пушка.
– Скорее всего, здесь предстоит вскрытие, – как можно более мягко проговорила Лия, глядя, как миссис Гарриет тем не менее с ужасом прижимает сжатые в пухлые кулачки ладони к губам.
– Нам потребуется ваше письменное согласие, миссис Гарриет, – вмешался мистер Галахер, – сами понимаете, все-таки пятнадцать лет – это солидный возраст для кота, а вероятность, что он перенесет наркоз…
– Мистер Галахер, – мягко прервала его Лия, рукой осторожно коснувшись плеча в белом халате, и покачала головой из стороны в сторону.
– Ты уверена, Лия?
Девушка слегка поджала губы в осторожной улыбке и, прикрыв глаза, кивнула.
Миссис Гарриет, вытирающую слезы на румяных щеках, вывели в коридор, а Лия, подхватив пушистое тельце, скрылась за неприметной дверью рядом с большим комодом, где располагался ее крошечный отдельный кабинет, служивший одновременно и операционной, и процедурной, и чем только, собственной говоря, ни служивший. Здесь, за закрытой дверью, было ее маленькое царство, которое любезно выделил ей мистер Галахер. В помещении был идеальный порядок. Выкрашенные светлой краской стены, большой металлический стол напротив завешенного тюлем окна, тумба в углу и несколько высоких шкафов, к одному из которых, оставив временного подопечного на столе, направлялась Лия.
Мистер Галахер был, по мнению Лии, во всех отношениях идеальным работодателем и просто хорошим человеком. Эта небольшая частная клиника была делом всей его жизни, которому он был беззаветно предан. За напускной строгостью, тонкий налет которой мгновенно таял при виде любого нуждающегося, скрывалось большое и доброе сердце, а вот стремление помочь всем и каждому, к сожалению, зачастую оборачивалось против него, ведь сколько раз случалось, что они часами принимали клиентов, которым оплатить их услуги было нечем. И потому вырученных средств хватало лишь на покупку медикаментов, оборудования для работы, да крохотную зарплату Лии, которая так же, как и он, никогда не могла отказать просящим помощи, но которой одновременно