за которую завод со мной судился, но чувствовалось за всем этим что это кому-то не нужно. И та тетушка начала говорить что за ней следили на Волге, она даже записала номер машины. Я ничего не объяснял ей на эту тему, но как и должно было случиться эта слежка перевелась на меня, тем что я стал нежелателен и во второй и третий приезд. Она была напугана и почти гнала меня. В паспортном столе продались с потрохами. Думали что две прописки, а это по совковым представлениям святотатственное, хотя узнать что одна, можно было так же за пять минут, как это делали в отделах милиции. Дурочка гналась на полную. Делали на полтора месяца запрос и получали ответ что да две прописки, но показать ответ не будут, нельзя, секретно. В деревне основного пребывания времени, шпана всякая показала на чем закваска российского партизанства – на вредности. К концу лета ничего не добившись, и почти растратив все деньги, поехал в Красноярск, сначала на товарняках, в удобной, но продуваемой арматуре, доехал сначала аж до Урала. Электричками и товарняками далее. Время бреющего полета началось. В Красноярске жить не хотелось потому что и там будет все отравлено. Съездил под Минусинск к одному человеку, про которого в журнале хорошо писали. Оказался там же, типичным лже-Христом в комнатах, после работы в милиции и психиатрического лечения, строящего город на горе в тайге. Там конечно очень пахло золотишком, но на встрече он так искренне психовал, набросился даже на русскую армию Суворова, что было понятно, пусть лучше он играет роль сына Божьего, чем воплощения Дьявола. Каждый занимается своим делом, я только пожелал собравшемуся во дворе народу не спешить втыкаться и поехал «серьезнеть» в индустриальный Красноярск, в котором по моим подсчетам население быстро увеличивалось до двух миллионов. Ведь миллионная Хакасия отделилась, а население края осталось тем же. Новая часть жизни в новой урбанизированной обстановке на нашей четырехкомнатной квартире, снова попытка создать документы, снова запросы. И вот когда уже я и выписался из Рязани, потеряв все права на часть квартиры (общаги в прошлом) и все тысячи мелочей уладил, когда осталось только подписи со своих собрать и эта пусть придурочная прописка – суть всей совковой системы дала бы возможность сделать загран. паспорт, сестры вдруг неожиданно кочевряжаться и не будут подписывать. В стране дураков такие моменты вся ее суть, человек несмотря на гражданство теряет все права – ну мерзавки и сучки! Женщины если уж поворачиваются обратной стороной, то это смотрится как чистое зло, что они не различают, хотя это просто опасная острота. Тут же мне бросилась в глаза та обстановка, которой она обзавелась в последнее время и это на обычную зарплату! Вспомнились ее намеки. Конечно продала! Может это российские органы нажимали или за них прикидывались, тогда еще понятно, но ее стервиное отношение! – потом вынудившее весной съехать на дачу. До того я работал
