День опять кончается, а мы не дошли до зимовья километра три-четыре. Значит завтра рискуем не дойти до Илюшихи, а мы уже два дня на «блокадном» пайке: по 150г хлеба на человека и кружка крупы на две заварки для троих.
Пять дней мы в пути. Я смотрю на Ананьева, он побледнел, осунулся, зарос колючей щетиной. Одни глаза остались. А как ни странно, мы не чувствуем голода. Дисциплинирует сознание, что ли? Утром решаем идти до зимовья-2 без завтрака. Если найдем его, значит до Илюшихи недалеко и можно будет все съесть; если не найдем, опять разделим на две, а то и три части. Кто знает, может быть придется идти еще и послезавтра. А сейчас, как говорят французы: «Кушать нечего – ложись спать. Хороший сон заменяет обед».
Но самое странное, это все-таки, что мы идем строго по курсу и не блуждаем, а заблудиться здесь пустяк.
Пчеловодный накомарник удобнее
А утром, как и решили, вышли без завтрака. Чтобы не пропустить устья Илюшихи, идем поймой реки. Все вокруг в зарослях, в завалах, а под ногами болото. Идет дождь. Мы отклоняемся к коренному берегу и наталкиваемся на кедрач. Собираем шишки, шелушим их и грызем орехи. Потом снова идем и опять выходим к пойме. Я иду и на ходу шелушу орехи, чтобы освободить карманы от лишней тяжести, а дорога такая, что идти надо след в след. Я проваливаюсь в болото, теряю равновесие и падаю. Теперь я мокрый до того, что у меня везде хлюпает. Мы выбираемся на берег, под пихтой раскладываем костерок и сушимся. А дождик все продолжается. Но надо идти.
А ведь всего пять дней назад, в среду, маленький пузатый катерок высадил нас на берегу Енисея у деревушки со странным названием Пятница.
В четверг мы вышли из Пятницы, чтобы через четыре дня соединиться с караваном на заимке Илюшиной. Но вот кончается пятый день, а до заимки все еще далеко. Моросит дождь, под ногами хлюпает болото.
Когда совсем стемнело, останавливаемся на ночлег. Место удачное: под вывороченным корневищем – яма с водой и рядом бугорок посуше. Костер сразу раздвигает темноту. Лес тянется в темную вышину стволами, озаренными неровными отсветами огня.
Пока варится скудный ужин, Ананьев – начальник группы – достает карту. Я смотрю через его плечо: до заимки еще пятнадцать-шестнадцать километров – верных два дня пути. А мы и так уже на «блокадном» пайке.
Опять серое утро и без дождя. Одежда подсохла.
Ананьев шарит по карманам, выскребая крошки табаку.
– Пошли!
И снова болота, чаща, глухие заросли пихтача. Снова спуски, подъемы, завалы. Мы идем очень медленно: один-два километра в час. Над головой тучи мошки и не помогают и сетки. Они не спасают от мошки. Ветки с размаху больно хлещут нас по лицу.
И вдруг просвет – Илюшиха!
Да,