Напряжение в воздухе стало таким плотным, что казалось, можно было порезать ножом.
Хам, опешив от появления элегантной незнакомки, но быстро вернув свою обычную наглость, уставился на Алису исподлобья.
"Э, ты, в темных очках! Чего это ты тут приперлась, деловая вся из себя? К покойникам очередь занимаешь, что ли?" – прохрипел он, сплевывая на гравий.
Алиса медленно повернула к нему голову. Ее взгляд из-под темных стекол был холодным и оценивающим, словно она рассматривала надоедливое насекомое.
"Простите, вы что-то сказали, джентльмен?" – произнесла она бархатным голосом, в котором, однако, чувствовалась стальная нотка. Ее манеры были безупречны, что еще больше раздражало Хама.
"Да я тебе говорю! Какого хрена ты тут командуешь? Кто ты такая вообще?" – не унимался Хам, чувствуя, как его обычное хамство сталкивается с чем-то совершенно иным, с холодной уверенностью.
Алиса слегка наклонила голову, и на ее губах появилась едва заметная, презрительная улыбка.
"Мое имя – Алиса. И, в отличие от некоторых… кхм… присутствующих, у меня здесь есть дела." Ее взгляд скользнул к пластинке в руке Анны. "Дела, касающиеся этой пластинки."
Хам фыркнул. "Пластинки? Да кому она нужна, эта старая рухлядь?"
Алиса медленно сняла темные очки, и ее глаза, темные и проницательные, наконец встретились с глазами Хама. В них не было ни злости, ни презрения – лишь холодное равнодушие.
"Эта 'рухлядь', как вы изволили выразиться, имеет для меня определенную ценность. И, как ни странно, для вашего покойного друга Сергея тоже." Она перевела взгляд на Анну. "Я показала эту пластинку Сергею очень давно. В один прекрасный вечер, под луной… или, кажется, шел дождь. Неважно. Важно то, что эта музыка имеет… историю."
Хам уставился на Алису, пытаясь понять, что происходит. В его пьяной голове начали складываться какие-то обрывки фраз, намеки на прошлое Сергея, о котором он ничего не знал. Впервые за долгое время он почувствовал не просто злость, а какое-то странное любопытство.
Полицейские молча наблюдали за этой странной перепалкой, явно не зная, как реагировать на появление этой загадочной женщины и ее слова. Анна сжала пластинку в руке, чувствуя, как клубок вопросов в ее голове становится все больше.
Хам недовольно буркнул себе под нос что-то вроде "Бабы… вечно у них какие-то тайны и сопли", но, вспомнив о своей насущной потребности, повернулся к полицейским.
"Эй, вы, копы! Чего столпились? Дело сделали – и хватит. Пошли отсюда. Мне тут это бабское кино до лампочки. Водка ждет!" – прохрипел он, махнув рукой в неопределенном направлении и нетвердой походкой двинулся к выходу с кладбища.
Полицейские переглянулись, пожали плечами (видимо, к странностям Хама они уже привыкли) и, решив, что на кладбище больше ничего интересного для них нет, последовали за ним, оставив Анну и Алису одних.
Алиса снова повернулась к Анне. Ее взгляд стал более мягким, но в нем по-прежнему читалась какая-то скрытая печаль.
Алиса