– Нет ничего постоянного, Джо. Сейчас тебе кажется, что твоя работа приносит тебе стабильность, но в любой момент её может не стать. Ты даже не успеешь одуматься, а Лили на успеет занервничать. Всё просто разом может измениться.
– А, может и не измениться… – нахмурив брови сказал Джо.
– А, может и не измениться. Но, это – маловероятно. Каждый день я наблюдаю как растет трава, каждый день я смотрю, как она меняется. Но, знаешь, если не уметь наблюдать, кажется, что ничего никогда не меняется.
– Конечно, ты прав, Пит.
– И, Джо, конечно же, только ты принимаешь решение. Нервозность твоей жены не должна решать твою судьбу.
– Это точно. – засмеялся Джо.
– Тогда дерзай.
Выслушав меня, он слегка занервничал, словно стоял на пороге важного решения.
– Я попробую. – неуверенно произнес он. – Спасибо, Пит.
Я поднял стакан пива и произнес тост:
– За храбрость!
– За храбрость! – ответил Джон, и мы чокнулись бокалами.
Время медленно растягивалось в теплом пространстве бара, переплетаясь с бесконечными разговорами посетителей. В какой-то момент, я оторвался от диалога с приятелем и огляделся по сторонам.
Мне казалось, что это небольшое помещение хранит в своих стенах бесчисленное количество каких-то важных откровений. Я внимательно смотрел на всё хмельными глазами, и отмечал, как тепло и уютно здесь стало с наступлением ночи.
Людей по-прежнему было немного, и от того чувствовалось определенное спокойствие.
– Посмотри вокруг, Пит. – заметив моё наблюдение сказал Джо. – Сплошные старики…
– Чего плохого в них?
– И, ты среди них. Молодой, свободный, с длинной, черной бородой и густой шевелюрой.
– Не начинай, Джо. – раздраженно ответил я.
– Каждый раз я уезжаю, и мне больно видеть, как ты остаешься здесь, в этой дыре.
– А, знаешь, мне нравится эта дыра. Раньше я думал, что когда моя мать умрет, я сразу же уеду отсюда. Но, потом, я вдруг понял, что не хочу этого. Эта земля – единственное, что осталось у меня. Другой родни у меня нет.
– Любая земля может стать родной, Пит. – продолжал убеждать меня Джон.
– Нет, ты не понимаешь. – настаивал я, – Тот дом, где я родился и вырос стал настолько пропитанным слезами моей семьи, что я просто не могу покинуть его. Эта боль, надежда и любовь что остается там вечной памятью, стали какой-то особой ценностью для меня. А, те десять лет, что я посвятил своей матери – единственное, что я сделал важного в своей жизни.
– Пит, я не отрицаю, что ты отдал свою молодость на благо своей семьи, и это, действительно достойно уважения. Но, рано или поздно, фундамент этого дома треснет, уйдет в небытие. Сгниёт вместе с деревом и всем, что там есть. Ты сам говорил, что нет ничего постоянного.
– Я не уеду отсюда. – резко ответил я, бросив на него строгий взгляд. – А, в тот