– Да, не очень-то вы хорошо устроились в этой жизни, дорогой Герман Эдуардович, – с глубокомысленным выражением лица промолвил Иванов. – И руки женской не просматривается. Понимаю, в разводе.
– А версия о том, что я никогда не был женат, вас по каким-то причинам не устраивает?
– Да нет, – почему-то печально вздохнул Иванов, – по вас видно, что разведены. Холостяки и те, кто в разводе, всегда сильно отличаются друг от друга. У разведенного в душе как бы огромный шрам, он уже совсем не так смотрит на жизнь чем тот, кто не был никогда связан священными узами брака.
– И в чем же наблюдается это кардинальное отличие?
– У разведенного взгляд другой, настороженный, подозрительный и в тоже время грустный. Потому что разведенный не чувствует себя полноценным человеком, ибо подсознательно считает, что потерпел неудачу. А потому все время боится, что ему начнут сочувствовать и думать о нем что он такой никудышный раз не сумел сохранить семью. Его глаза никогда не сияют оптимизмом, он редко верит в лучшее. А в глазах холостяка светится надежда, он еще верит, что счастье, возможно, что оно впереди, и он живет этим чувством.
– Я вас напою чаем. А если хотите, можем принять что-нибудь и покрепче, – предложил Герман не столько из желания угостить гостя, сколько стремясь изменить тему разговора.
– Ой, простите, совсем запамятовал, – воскликнул Иванов, – понимая, какой у одинокого мужчины может быть стол, то вы уж не обессудьте, но я тут кое-что прихватил с собой.
Только сейчас Герман обратил внимание на то, что у ног Иванова стоит раздувшийся от поклажи портфель.
– Вот, пожалуйста, – говорил Иванов, извлекая из него припасы, вот колбаска, вот ветчинка, сырок глазуревый не желаете ли. А я знаете так на всякий случай еще и хлебушек прихватил, вдруг посреди ваших забот вы забыли его приобрести. А вот это самое главное, посмотрите какой орел, – радостно возвестил он, доставая из портфеля большую бутылку водки. – Порезать бы надо все это аккуратненько. Ножичком, Герман Эдуардович, не снабдите ли?
– Ножик я вам дам, – сказал Герман. – Сейчас принесу из кухни. – Он прошел на кухню и несколько секунд стоял неподвижно. То, что происходило сейчас в его квартире, носило какой-то оттенок сюрреализма, им владело ощущение, что прямо на его глазах пишется еще одна глава «Мастера и Маргариты». Уж не сам ли дьявол пожаловал к нему в гости под видом этого странного мужчины. Если черту понадобилось перевоплотится в человеческий облик, то он вполне мог бы взять себе внешность и манеры Иванова. Герман достал ножик, вернулся в комнату и удивленно замере: он оказался перед накрытым столом. Водка была разлита по рюмкам, а на тарелках лежали ровные кружочки и ломтики колбасы, сыра, ветчины.
– Уж вы извините меня, я тут немного похозяйничал, позаимствовал из стенки вашу посуду. А ножик у вас почему-то