Вдруг Остин тоже начинает громко смеяться. Восторг! Смотрю на его кадык, когда он закидывает голову. У него потрясающий смех. От удивления даже рот открываю. Невероятно! Этот парень может так смеяться?!
Двери лифта распахиваются, бегом бегу к номеру, открываю дверь и сразу же скрываюсь в уборной. Сделав дело, решаю не спешить. Сушу волосы феном. Поправляю макияж.
Когда выхожу, гость по-хозяйски валяется на кровати, куртка кинута на кресло, обувь на положенном месте (не по-американски).
После дождя искушающий запах Остина стал ещё насыщеннее, аромат наполняет маленькое пространство комнаты, и мои бурлящие гормоны готовы напрыгнуть на парня.
Беру одежду из шкафа и снова скрываюсь в ванной. Нужно купить какое-то успокоительное. Есть же такое? Что-то вроде того, что давали солдатам в армии в былые времена. Ну или что-то типо таблеток для кошек. Раньше я никогда физически не ощущала нехватки мужчины, сейчас же меня это сводит с ума. Точнее этот парень сводит меня с ума. Чего только стоит его смех, а сколько ещё прекрасного скрыто в нём? Вспоминая его смех, впервые неистово хочу близости с ним. Да. Не мускулы решают, не размер достоинства, не топ-внешность и статус в обществе. Его весёлость. Именно из-за его смеха теперь я до стона и тянущей боли внизу живота хочу Остина Эймса. Это так. Обливаю ноги ледяной водой. Помогает остыть. Переодеваюсь. Выхожу.
– У тебя всё хорошо?
– Просто блеск. – Продолжает валяться на моей постели в окружении двух коробок непонятно откуда взявшейся так быстро пиццы. Уже успел стянуть с себя худи и теперь остаётся в футболке, которая не может скрыть рельефа его тела. Мне опять нужно в уборную под холодную воду.
– Не думал, что у тебя такой заразительный и классный смех.
– У тебя тоже ничего такой. – С трудом отдираю взгляд от плода моих слишком эротических желаний, вынужденно пялюсь на заварочный чайник с парой белоснежных кружек.
– Заказал чай. Подумал, ты замёрзла.
– Супер. Спасибо. – С этими словами лезу в свой чемодан, достаю травы, в числе которых мята, чабрец, календула и прочие живительные стебельки и листики. Заталкиваю всё в чайник. Я сегодня знатно перемёрзла, профилактика не повредит, к тому же, благодаря моим заготовкам банальный отельный чай станет вкусным. Остин чуть нахмуривается и наблюдает за моим "чародейством", оно его напрягает, но не пугает. Выгибает бровь, когда готовлю к разливу обе чашки.
– Не знаю, какую пиццу ты любишь, так что взял универсальные: четыре сыра и маргариту.
– А без разницы. Всё равно самая вкусная – домашняя.
– Домашняя? – У американской пиццы явно нет такого определения. Дестабилизирую психику моего несчастного собеседника.
– Это не название, а вроде как суть происхождения. – Смотрит на меня, как на