Кандинский выставляет у Валлерштейна[53] новые работы. Названия новы. Не «композиция», как прежде, а точней: «круги на черном», «голубой сегмент», «красный овал», «с квадратными формами». Остальное всё по-старому. Правда, в растительность, бегущую за пределы четырехугольника холста, вкреплена ясная геометрическая форма[54], но и она так распылена цветом, что не в силах удержать неорганизованное. Из России Кандинский вывез более добросовестное отношение к прокраске холста. Но, как прежде, нет целостности, нет ясности, нет вещи.
Новое русское искусство[55] 1922
Рукопись доклада Перевод с немецкого И. Лисицкого
Запад сейчас открыл для себя искусство негров, мексиканцев, яванцев и т. д. Само собой разумеется, что никто не спрашивал негров, мексиканцев, яванцев и т. д. о том, какая воля руководила ими в этом деле. Просто взяли эти произведения и присочинили к ним философию определенного жизненного уклада, но это не было показом жизни Востока, а зеркальным отражением образа жизни Запада.
Россия не Африка, Мексика или Ява. Мы и Западная Европа живем в одно и то же время недалеко друг от друга. Этот обзор должен показать материал нашего образа жизни. Я хочу здесь показать, что создано у нас за последние годы в области пластического искусства. Я хочу исследовать те силы и события, которые направили эту работу по определенному пути.
Революция
В 1917 году, 6 лет назад, Революция взорвала Россию, и не только Россию. Весь внешний мир оказался против нас, и поэтому мы были совершенно отделены и изолированы. Тогда нам стало ясно, что мир родился только сегодня и всё нужно начинать создавать заново, в том числе и искусство. Наряду с этим встал вопрос: а необходимо ли искусство вообще? Является ли искусство обособленной и независимой областью или составляет часть общего развития жизни? Вечны ли средства выражения и форты в искусстве? То, что искусство – религия, а художник – служитель этой религии, мы отвергли сразу. Мы установили, что выражение и форма в искусстве не вечны, что ни одна эпоха в искусстве не имеет отношения к последующей и что в искусстве нет развития.
У нас вопрос о необходимости искусства имеет следующее значение:
В новой общественной формации, когда работа перестает быть рабством, при котором только небольшие группки производят предметы роскоши для ограниченной общественной прослойки, а когда все работают для всех и работа становится свободной, тогда всё, что производится, есть искусство. Таким образом, искусство становится само собой разумеющимся. Эти положения были основой того развития, которое мы прошли за последние годы. Мы перестали только закатывать глаза и повернули голову в совершенно новом направлении. Мы увидели коренной переворот отношений; создание нового государства, хозяйства, науки и превосходную технику. Открытия, которые еще вчера казались утопией.
Что же оставалось на долю искусств? Этот вопрос ставило у нас только молодое поколение. Интеллектуалы академии и прихода «нового времени» в образе Мессии с сияющим нимбом над головой, в белых одежда,