В прицеле «Азов». Катерина Полтавченко

готовы стрелять – да, собственно, так оно и было. Неожиданность могла поджидать на каждом шагу. Юля тоже не стала слишком долго на них засматриваться, хотя в часы отдыха, надо сказать, поглядывала в сторону Игоря довольно часто, и ей самой это не нравилось. Только симпатий ей тут и не хватало! Тем более, совершенно непонятно, как относится к ней сам Игорь. У него каждый раз настроение, как флюгер, – то явно флиртует, то весьма обидно насмешничает, то вообще уходит в себя и хмурится раздражённо – типа, не мешайте все. А иногда – и Юля особенно ценила эти моменты – с ним можно было откровенно поговорить буквально обо всём. Правда, временами такие разговоры прерывались неожиданно и непонятно – он вдруг прерывал девушку резким: «Ну, давай быстрее, не тяни» или «Сто раз говорила уже». Юля тогда снова замыкалась надолго и обещала себе больше с ним не говорить, но, когда он сам к ней с чем-нибудь «подкатывался», не умела долго обижаться.

      – Ровно через час выйдем на блокпост, – раздался в наушнике голос Олега «Альбатроса», успевшего уже запустить вперёд свою «птичку». – Расчёт верный.

      – Действуем, как условились, – сменил его как всегда ровный, негромкий голос командира. – Всем занять свои позиции. Дима, держать связь.

      – Есть!

      Над пригородами Мариуполя сгущалась темнота раннего зимнего вечера. Едва заметно трепетал на холодном ветру жёлто-голубой флаг над укреплением блокпоста.

* * *

      – Стеценко, ты это слышал?

      – Шо?

      – «Шо-шо»… Как вроде шото скрипнуло где-то рядом. Как кто-то тут совсем близко прошёл.

      – Та то уже у тебя «глюки».

      – То ты невнимательный – всё стоишь и мечтаешь. Вот смотри, прощёлкаем из-за тебя сепаров каких-нибудь…

      – Шо ты трындишь? Нужны мы сепарам! Прямо так толпами тут и ходят. – Вздох. – Я бы и сам на их месте лучше сидел дома и чай пил. А ещё лучше и чего покрепче. Вон, ветрюган какой разыгрался! Оно надо вот это вот всё…

      – А шо ж на своём месте не сидел, служить попёрся?

      – Того же, шо и ты – грошей обещали.

      – Ну, ты… Ты за меня не расписывайся! Я за идею пошёл.

      – От только не надо тут строить из себя героя-добровольца! За идею он пошёл… Идея одна – погнали и не смог отвертеться. Шо, скажешь, не так?

      Вздох, ещё более длинный и тяжёлый.

      – Оно-то, может, и так, та ты б помалкивал… – Пауза. – Однако ж снова какие-то звуки…

      – Та то ветер свистит.

      – Ну хорош разговаривать – смотри в оба. Потом с нас с тобой спросят.

      Ответа не последовало. В этот миг обоим собеседникам показалось, что сухое дерево слева от них заскрипело и будто бы наклонилось. Возможно, и от мороза.

      Как можно было понять, часовые на блокпосту на въезде в Мариуполь отнюдь не проявляли большого энтузиазма воевать. Это были не боевики из националистических батальонов, считавшихся на Украине элитой, а простые вояки вэсэушники, заброшенные сюда, вполне вероятно,