И жизнь, и слёзы, и любовь дома Рюрика. Юрий Лубченков

государства. Такое резкое противопоставление язычества монотеистическим религиям (т. е. таким, где единый бог – создатель и регулятор всех проявлений жизни и космоса, природы, и человека) периодически вступало в противоречие с вполне понятным желанием властителей опереться в своем правлении и на неземную власть. Но язычество – это прежде всего вера в силы природы и надежда приспособить их к конкретным ежедневным нуждам, стержнем которого была заклинательная магия, направленная на облегчение главного занятия человека на земле – земледелия. Более же поздние монотеистические религии уже были способны построить на основе своих главных положений более жесткую систему взаимоотношений между правителем и его подданными, объявляя всякую власть священной.

      Может быть, отсюда и идет периодическое желание князей славян принять новую веру, призванную подкрепить власть. А может быть, им с высоты положения было видно дальше и лучше других? Во всяком случае некий князь руссов крестится в Суроже, расположенном на юго-восточном берегу Крыма, в 790 году н. э., новгородский князь Бравлин в Амастриде в 842 году, киевские князья Аскольд и Дир – в 860 году, княгиня Ольга – в 957 году (все трое – в Константинополе), князь Владимир крестится в 988 году.

      Именно с этой даты берет свое начало крещение Руси. Как и большинство князей, крестившихся до него, Владимир принял этот обряд по византийскому православному образцу – слишком тесно, не в пример с другими государствами и народами, Русь была связана с Византией. Но, думается, сыграли свою роль и отличие одной веры от другой, даже внутри первоначально единого христианства.

      Крещение князя Владимира. Художник В.М. Васнецов

      К этому времени уже было явственно заметно, что католическое римское христианство было для Руси по идеологическим и психологическим мотивам дальше, нежели православие.

      Католицизм был менее озабочен поисками внутреннего единства, более сосредотачиваясь на делах политических. Недаром православные первосвященники никогда не претендовали на светскую власть, в отличие от римских пап, видящих в этом одну из своих главных задач на протяжении многих веков. Для православия соединяющей силой земного и небесного порядков была власть светского владыки, для католичества – духовного. Своеобразие бытия древних славян не предусматривало иного вождя, кроме государя-полководца, объединяющего усилия общинников.

      В этом же контексте, возможно, стоит рассматривать и признание непогрешимости папы в делах веры в католицизме, и большая внутренняя свобода православия, выражавшая свое учение не посредством посланий одного человека – папы – но вселенских соборов, на которых право голоса, хоть и совещательного, имели и низшие церковные чины, и миряне. Вечевая общинная традиция далеких эпох военной демократии могла найти здесь большее воплощение для славян, привыкших многие самые важные вопросы жизни решать сообща.

      Именно православие,