Закончив ритуал с обсыпанием, рука его сама потянулась к зеркальному шкафчику, где жена хранила свои кремы, пощелкал пальцами, размышляя, какую бы баночку взять в этот раз. Когда кончик его указательного пальца погрузился в емкость с кремом, пахнущего фруктами, в животе у Алексея Ивановича заурчало. Он прикрыл глаза и нанес крем на лицо, похлопывая по нему ладонями.
Накинув на плечи халат, мужчина спустился на первый этаж своего дома и проследовал на веранду, где для него уже был накрыт стол. Равнодушно кинув взгляд на омлет и фруктовый салат, Покровский позвал экономку и велел принести чего посущественнее. Несмотря на то, что Алексей Иванович неустанно следил за фигурой, стараясь держать себя в форме, поесть он все же любил. И особенно на завтрак, искренне веря: утренний прием пищи никоим образом не навредит ему. Вера эта была твердой и непоколебимой, ибо так учил его отец, человек властный и несомненно умный. Он запомнил своего отца, восседавшего во главе стола, изливающего на него нравоучения: «От того, каким был завтрак, зависит и то, как сложится весь твой день, и как ты поработаешь. Запомни, сын, ленивый человек утром много не съест. А ты же не хочешь прослыть лентяем? Лентяев никто и нигде не любит. Даже там», – говорил он, указывая вилкой куда-то вверх. «Ленность – это грех. И расплата …». Тут он замолкал и вкладывал в рот рулет из омлета с ветчиной, причмокивая от удовольствия.
Пока экономка готовила блины с яблочным вареньем, Алексей Иванович погрузился в удобное плетеное кресло с мягкими подушками и сделал несколько глубоких вздохов, наслаждаясь солнечным утром и свежим воздухом. Неожиданно блаженное выражение исчезло с его лица, сменившись мрачностью. Мужчина достал мобильный телефон из кармана халата и набрал номер из списка контактов.
– Через час буду у вас. Бассейн, массаж, парикмахер, – отчеканил он и отсоединился.
После завтрака, пребывая в прекрасном настроении, Покровский облачился в уютный спортивный костюм и вышел из дома. Черный Mercedes Maybach застыл у выездной дорожки, в ожидании своего хозяина. Машина походила на большое красивое животное, подставившее спину ласкающим теплом солнечным лучам. Водитель медленно прогуливался вокруг мерседеса, заложив руки в карманы, внимательно осматривая его сверкающие бока, точно наездник, оценивающий внешний вид своей кобылы, прежде чем вскочить на нее и с гордостью пронестись перед восторженными взорами зрителей, застывших в тревожном, щекочащем нервы ожидании на трибунах ипподрома. Его глаза-буравчики блаженно скользили по гладкой, отполированной поверхности мерседеса, начищенным до блеска ручкам и стеклам. Увидев отражение шефа в черном глянцевом покрытии, он подскочил на месте, присвистнул от неожиданности, и немедля кинулся открывать заднюю дверь.
– Доброе утро, Алексей Иванович! – Поприветствовал он его, расплываясь в широкой улыбке.
– Доброе, доброе, – как-бы между делом произнес Покровский, забираясь в салон, с трудом сдерживая готовый вырваться наружу тяжелый вздох. – Днем ты мне будешь не нужен. Повозишь Эльзу.
– Понял, – ответил водитель, закрывая за ним дверь. Он почти бегом обогнул машину, сел за руль и завел двигатель. Машина тронулась с места, медленно проплыла мимо охраны, миновала высокие стальные ворота и оказалась на гладкой асфальтированной дороге, окруженной с обеих сторон густыми зарослями ельника.
В центре красоты и здоровья уже ждали Алексея Ивановича, невзирая на ранний час. И хоть центр должен открыться в десять утра, по настоятельной просьбе личного помощника министра юстиции, отказать которому было никак нельзя, рабочий день некоторых сотрудников салона начинался в семь тридцать. Администратор встретил его в фойе, куда ему тотчас же принесли витаминный коктейль и порезанные на тарелочке фрукты, обложенные кубиками разноцветного льда.
Закончив принимать все запланированные процедуры, Покровский отправился на работу в министерство, предварительно переодевшись в кашемировый костюм, доставленный его ассистентом прямо из чистки на плечиках в хрустящем пакете на молнии.
Покровский был дородным мужчиной лет пятидесяти, высокого роста, с широкими плечами и квадратным, немного обрюзгшим, мясистым лицом, некогда привлекательным, если судить по его чертам. Прямой точеный нос горделиво восседал над тонкими губами. Пожалуй, слишком тонкими