Я подошла к замерзшему окну. Через узкую полоску, не тронутую инеем, виднелась спортивная площадка. Пацаны на морозе играли в футбол. Почему не в хоккей? Ведь скользко. Болезненно в мыслях выстроилась цепочка: мяч, футбол, волейбол и… опять мой тренер.
– Чай остывает. Бери варенье и пряники, – я отвернулась от окна и, будто чужим голосом, выпалила: – Давай сделаем это!
– Что?– Серёжа удивлённо отставил чашку.
– То, что Ольга с женихом.
– Ты шутишь?
– А ты боишься?
– Прямо сейчас? – по лицу Серёжи пробежала рябь смятения.
– Да, мне интересно. Раньше в шестнадцать замуж выдавали, а я сказки читаю и страдаю, как Маринка говорит, по женатому старику.
Серёжа медленно встал и взглядом пробежался по кухне, словно ища, где спрятаться. Резким движением волейболистки я бросила ему большое полотенце.
– Помой руки!
– Я… мыл уже, – Серёжа замялся.
Через минуту из ванной послышался плеск воды и нервный кашель. Внутри у меня пропели слова из принесённой Маринкой книжки "…и омыл он свой жезл...".
Я зашла в спальню, задёрнула шторы, быстро разделась и легла на кровать в позе, как на иллюстрациях в "Откровениях халифа". На тех непривычно смелых картинках пышногрудые красавицы, закинув руки за голову и раздвинув колени, ждали возлюбленного.
Я взглянула на своё тонкое тело и, не найдя в нём сходства со сдобными формами женщин халифа, укрылась простынёй. Комната показалась мне меньше, словно я заполнила её своим густым дыханием. Старый, лоснящийся полировкой, немецкий шифоньер, ветхая полка с книгами и даже письменный стол выглядывали из полумрака, будто ожидая чего-то и прислушиваясь к голосу Маринки, читающей ту запретную книгу, "… и укус шмеля поразил её, открывая впервые ворота…"
"Значит, первый раз должно быть больно,"– вздохнула моя подруга. Я пожала плечами. Выбитые на тренировках пальцы, синяки, ссадины и кровоподтёки, порванные связки и разбитые колени – укус шмеля показался бы мне шуткой.
Дверь в комнату шелохнулась, и появился Серёжа, замотанный в полотенце. Нерешительно топчась на месте, он пробормотал:
– Ты всегда что-то придумаешь, а потом…
– А потом тебе это нравится, – хрипло отрезала я.
Наши детские приключения, спланированные мною, Серёжа принимал с восторгом. Нам было по десять, когда летней ночью в пионерлагере мы отвязали чью-то лодку и катались, пока рыбаки на рассвете не подобрали нас на середине озера, а в тринадцать мы с Серёжкой забрались на пятый этаж недостроенного здания, откуда нас сняли громко матерящиеся пожарники. Мы прятались в глубоких пещерах и залезали на огромные сосны, уверяя обалдевших от нашей прыти родителей, что это "в последний раз, в последний…".
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную