Рувинская покраснела еще и потому, что в такой патетический момент ей вдруг вспомнился – вот ничто другое, а неприличный анекдот про даму в санатории, которая, приехав туда в отпуск, познакомилась с интересным мужчиной, через три дня он осмелился взять ее за руку, через неделю несмело попытался обнять за талию, а она ему на это сердито заявила: «Ты, видно, думаешь, что мы сюда на год приехали?» Сама вздохнула глубоко, «на пару кубометров», попыталась разобраться в том, что сейчас в душе творилось – вот так ее за руку еще ни один мужчина не брал, и это вызвало совершенную бурю эмоций. Своей циничной, трезвой, медицинской стороной рассудка она попыталась уменьшить накал, вспомнив выражение про бурю в стакане воды, но не прошло. Очумелая какая-то была, сама себе удивлялась.
А красный как рак пациент еще и закултыхал на своем увечном языке что-то, что медсестра привычно сумела понять. И, страшно гордясь собой, своей волей и выдержкой, сумела дать драматическую паузу аж в целые четыре секунды, прежде чем сказать: «Да!» В ЗАГС сбегали и расписались в обеденный перерыв. И стала Рувинская Берестовой.
– Вы определенно счастливы, потому как точно вижу – похорошели, – изысканно выразил свое впечатление старый профессор. И могучая медсестра впервые растерялась и смогла только улыбнуться в ответ. Другие коллеги отнеслись по-разному. Одни – порадовались вместе, другие не очень. Медсестричка – куколка с перманентной завивкой даже и пофыркала, дескать, тут можно и на майора глаз положить, или хотя бы и на капитана, таких тоже хватает. Но ее-то опытная Берестова отшила на счет раз, заявив простую и всем на отделении известную истину о том, что стать женой генерала очень просто – надо выйти замуж за лейтенанта. Что она и сделала, так что определенно будет женой генерала. А доктору Румковскому она повторно пожелала, чтоб у него руки отсохли, когда убедилась, что очередной анекдотик этого кафедрального хохмача был явно направлен в ее адрес. Да и остальные поняли и потому не смеялись, хотя рассказчиком Румковский был признанным. И шуточка о руководителе полярной экспедиции, который всегда берет в команду очень некрасивую женщину и понимает, что пора возвращаться тогда, когда она ему начинает там, среди льдов и медведей, нравиться, – не вызвала обычного взрыва смеха. А медсестра словно прямо увидела, как то – первое пожелание начет рук – было словно бы черновиком, а тут она все начисто переписала и подпись поставила и печать шлепнула, все, желание оформилось полностью.
Вот с бытовой стороной у молодой семьи было совсем швах. У недолеченного лейтенанта – койка в общежитии, сама молодая жена снимала угол – жила за занавеской, потому надо было что-то решать, но хотя Ленинград был большим городом, а найти себе жилье было