Но тут вроде внимательно слушавший Берестов, пожал недоуменно плечами и пробурчал что-то, что воспаривший было Михайлов с неудовольствием перевел как: «Так нам сначала бошки рубить, потом пилить?» От волнения у самого анатома опять голова закружилась, дистрофия все же не так легко отпускала, уже вроде как три месяца прошло с момента эвакуации из блокированного Ленинграда, а слабость все еще чувствовалась.
– Нет, конечно. Я стараюсь вам показать, зачем нам нужно собирать черепа, что это серьезная и очень нужная работа…
Последние слова военврач договаривал уже медленнее. Просто потому, что грустный пациент погладил с намеком жутковатые шрамы на своем лице.
– Да, действительно. Вы же на себе знаете. Так вот раз подворачивается возможность собрать достаточный массив материала для изучения, причем не только для хирургов, но и стоматологов, и так далее, мы им воспользуемся. Можете мне поверить – это на десятилетия научной работы. Что особенно ценно – массив будет однороден по возрасту, полу расовой принадлежности, принадлежать здоровым людям. Это просто великолепный материал! Одно это сделает все наши рекомендации научно обоснованными!
Старший лейтенант Берестов, пациент
Странный этот анатом человек. Мог бы вполне обойтись краткой постановкой задачи. Приказ есть приказ, и начальству – если оно правильное – виднее, что приказать. А отрубать мертвым немцам головы куда проще и безопаснее многих приказов, которые на войне щедро выдают пехоте. Никаких угрызений совести Берестов и так бы не почуял, тем более, зная главное: это для пользы своих раненых товарищей. Но военврач никак не мог уняться, притом говорил большей частью не о том и не так, словно бы считая собеседника дурковатым и потому стараясь объяснить ему совсем уж азбучные истины, но слова для этого подыскивая такие заковыристые, что куда там!
Так уж получилось, что сам старлей на свои кости черепа успел насмотреться, вчера как раз из свища в языке наконец вывалился кусок коренного зуба, давно вбитый туда пулей и просмотренный хирургами. И кусочки своих челюстей видал. Тонкие, хрупкие беленькие частички его самого, лежащие отдельно на салфетке хирургического столика. Все, в общем, было понятно Берестову, не с печки свалился же, в конце концов. Танкистов учат обращению с танками, разбирая броневое железо до последнего винта, летчики, артиллеристы – да все подряд изучают профессионально свою матчасть. Просто у медиков их матчасть сильно сложная, и вот так ее не развинтишь. Ничего особенного в том, что анатомам нужны черепа, чтобы вооружить знанием хирургов, бывший начштаба не видел. По количеству многовато,