– Что здесь пгоисходит? – резко и громко своим ранее скрываемым командным голосом рявкнул Левин.
– Давид Моисеевич, это не наши! – возопил терапевт трагически.
Левин опешил. Он много слышал про вражьих диверсантов, принимающих любые личины, и ту даже немного испугался. Другое дело, что измочаленный и грязный командир перед ним, вывоженный в земле и пыли так, что и звание не разберешь, как-то не походил на лощеного европейского диверсанта.
– Ваш сукин сын не принимает раненых, дескать, мы не из вашей дивизии! – рявкнул извозюканный, тряся в воздухе пистолетом. Тоже грязным.
– Прекгатите вопить, тут лечебное заведение, а не кабак! – строго велел главный врач. Грязный сбавил обороты, опустил пистолет дулом к земле.
– Ганеных – принять! Вы – помогите газгрузить! Все, газговор окончен, надо готовить опегационную. Вы не забудьте заполнить документы и поместить кагточки очегедности! – строго и важно вымолвил Левин, величественно повернулся и пошел к себе.
Теперь надо было показать класс в хирургии и после этого можно быть уверенным в том, что коллектив будет слушаться безоговорочно и все приказы исполнять моментально и с рвением. Хорошие перспективы разворачиваются, подумал он, готовясь к операции.
Уложенный на стол в операционной палатке раненый был плох. Многочисленные осколочные ранения, проникающие в брюшную полость, уже без сознания, пульс нитевидный, дыхание… очень похоже на агонию. Запахло эфиром. Левин подумал о том, что, скорее всего, это безнадежный пациент, и лучше бы его по пироговской классификации – в четвертую категорию «только уход и облегчение страданий», а вместо него на стол кого-то более перспективного в плане лечения, но уже делал разрез скальпелем по белой линии живота, собираясь ревизовать органы брюшной полости.
– Раненые пошли потоком, сейчас как раз танкистов раненых самовывозом доставили. Ожоги тяжелые, – доложил терапевт с сортировки, сунув голову в палатку из тамбура.
Стоявшая к нему спиной медсестра Берестова недовольно поморщилась.
И вздрогнула от истошного крика многих голосов: «Воооздух!!!»
Уже слышанный сегодня грозный рев авиационных моторов над головами, на самой малой высоте, тени, проскользнувшие по палатке на бреющем полете. Звук слабел, удаляясь.
Левин, брюзгливо:
– Ну сколько можно этим паникегам говогить! Я не могу отогваться от опегации, вы немедленно прекгатите панику!
Терапевт робко кивнул и выскочил наружу.
– Удивительно глупые люди! Пгодолжаем! – сказал недовольно Левин. Посмотрел наверх – там опять грохотали чужие моторы, приближаясь снова.
– И эти разлетались, делать им нечего, эфедгонам дгяблым – выругался хирург. В этот момент раненый неожиданно пошевелился, нога свалилась со стола и тело перекосилось, соскальзывая прочь. Левин не успел рявкнуть, медсестра кинулась и поймала падающего пациента, двинула его обратно и тут