Фёдор вздохнул, теперь легче на душе стало. Но спать так и не хотелось.
Да, последние деньки находится он здесь. Последние! Надышаться бы этим воздухом. Подумать только, здесь в первые дни службы он всеми силами пытался показать себя как спокойного человека. Правда, тогда в офицерской среде он себя легче чувствовал, чем среди солдат. Каждый из них уже не раз нюхал порох, воевал, а он – салага. В Союзе бы все было по-другому, а здесь на войне… И поэтому Фёдор всеми силами рвался в свой первый бой, которого, как оказалось, к его командирскому счастью, долго ждать не пришлось. Но и там ему пришлось не единожды, как говорится, закусывать удила.
Первый раз, когда поднимались на точку «тысяча семьсот тридцать два метра». Он запомнит их на всю жизнь, каждый камушек, каждый метр, особенно те, до которых добрался в первые пятнадцать—двадцать минут. Запыхался, начал отставать, несколько раз спотыкался. Хотелось уже сбросить с себя бронежилет, рюкзак, но всегда впереди него был солдат, худющий Игорь Долженко. На его плечах, кроме рюкзака, были навешаны несколько минометных зарядов, пулеметная лента… Это взбадривало сознание Фёдора, и он всеми силами старался не подкачать.
И вот перед ним отвесная стена метра три-четыре в высоту. За что хватались солдаты, во что упирались ногами, это было для Фёдора уму непостижимо – за какие-то еле видимые выбоинки, углубления. Кода он пытался сделать то же самое, не получилось. Сорвал ноготь на указательном пальце, разбил подбородок, хотелось не то что материться, а выть. Но сержант Сиротинин подал командиру руку, а потом некая неведомая сила ухватила его за плечи, рюкзак и потянула вверх.
– Спасибо, мужики, – только и хватило у него сил сказать своим солдатам.
Кто-то из них хлопнул Фёдора по плечу и сказал, что каждый из них проходил эту школу: «Так что все нормально, главное в нашем деле не дрейфить».
А потом его научили наполнять обессиленный организм маленьким кусочком сахарного рафинада. И сколько их еще было, «первых раз»? Когда стрелял в человека – врага, когда бросал гранату, когда тащил на себе раненого солдата, когда закрывал погибшему глаза…
И вот теперь все происходит в последний раз. Последний раз сегодня был на боевых, последний раз видел душманов. Скоро об этом он будет только вспоминать. А вот хочет ли он, чтобы этот «последний раз» так быстро прошел?.. Об этом еще и не думалось как-то.
На душе