– Нет еще. Я не очень рукастый, мои таланты лежат в иной области. – Я стукнула его по груди. Джеймс засмеялся и снова обратился к Даллас: – Интернет на твоем телефоне берет плохо, не грузится ролик с подробным описанием или хоть инструкция. Может, Кас умеет чинить?
– Нет, – сразу же ответила Даллас. – Кас хорошо собирает информацию, но работать с ней не умеет.
Джеймс помог мне сойти на пол и встал.
– Какую информацию? Чем вы занимаетесь целыми днями и почему не говорите нам?
– Собираем сведения, ведем мониторинг убежищ, ищем новых рекрутов. Вам не говорим, потому что не доверяем. Пока вы со Слоун живете мечтами, люди убивают себя. Эпидемия ширится, и Программа этим воспользовалась, чтобы добавить пару пунктов к повестке дня. Пункт первый – избавиться от таких, как мы.
– А откуда мне знать, что не ты приведешь их сюда? – не сдержал он давно копившиеся подозрения.
Красивое лицо Даллас напряглось, подбородок стал квадратным.
– Хочешь знать, почему я не работаю на Программу? – Она засучила рукава и выставила руки. Запястья обегали широкие светло-розовые шрамы. – Это от ремней. Я вырывала себе волосы, поэтому меня связали. Правда, отбиваться от хендлера стало довольно трудно.
– Черт, – вырвалось у Джеймса. Я содрогнулась, возненавидев Роджера еще сильнее.
– Первая – бесплатно, говорил он. – Глаза Даллас стали темными и холодными. – Он насильно сунул мне таблетку в рот и велел сосредоточиться на единственном воспоминании. Я стала думать о матери. Я чуть не захлебнулась собственной рвотой, но он не снял ремней – сказал, я представляю опасность для себя.
Джеймс пошарил в воздухе рукой, ища стул, словно у него подкосились ноги. Я смотрела на Даллас с сочувствием и пониманием. Она не может работать на Программу после того, что с ней сделал Роджер.
– Меня держали на седативах недели три, – продолжала Даллас. – И все три недели я помню только его руки и его тяжесть на мне. Он говорил, что любит, когда девушка сама хочет, но когда выбирать приходится между ним и физическим устранением, какое уж тут желание… Я подчинялась – у меня не было выбора. Но он перестал давать мне таблетки, дескать, нельзя, чтобы я много помнила, иначе в Программе поймут, чем он занимается. Он лгал – он забрал у меня все. Едва меня развязали, я схватила тазер и чуть не убила его. Я хотела его прикончить. – Каменное лицо ее дрогнуло, и из густо подведенных глаз покатились слезы. – Я их всех убью, – прошептала она. – Я дотла сожгу их стационары.
– Прости, я не знал, – сказал Джеймс. К моему удивлению, он подошел к Даллас и обнял ее, гладя по плечу так нежно, что во мне проснулась ревность. – Мы его найдем, – пообещал он, – и убьем.
Даллас, не глядя на меня, зажмурилась, обняла Джеймса и спрятала лицо у него на плече. Она совсем расклеилась, и Джеймс буквально удерживал ее на ногах, когда