– Хозяйку покличь, – выйдя из амбара, приказал старику-управителю Рад. – Она где-то там, на заднем дворе ходила… Хильда, любовь моя! Помнится, у тебя когда-то пектораль была золотая, ну, на праздники ты ее надевала… и браслетики.
– Почему была? Все там же, в нашем жилище так и висит. А что ты спрашиваешь?
– Да, понимаешь, – молодой человек невольно замялся, даже взглядом вильнул. – Нужно для очень важного дела. Дашь?
– Да бери, – Хильда пожала плечами. – Чай, понадобится, так еще подаришь.
– Умница ты моя, красавица писаная. Иди, поцелую!
Ближе к вечеру к официальному визиту уже было готово все. Ирман притащил четырех парней-рабов, из которых хоть более-менее что-то представляли собой лишь трое – пусть тощие, да зато хоть понимали слова, четвертый же – звали его совершенно по-тургеневски Му-му – вообще был полным идиотом, даже говорить не умел, а только мычал – оттого и прозвище. Зато силен был, зараза, да и вид имел представительный – этакая гора.
– Ирман, а этот человек-гора слова понимает? – покосившись на дурака, тихо поинтересовался Рад.
– Приказы – понимает, – с готовностью кивнул раб. – Только надо ему объяснить… я – могу.
– Ладно, – молодой господин махнул рукой, – Пусть и он идет. Только скажи, чтоб ничего не смел делать – просто стоял да вращал глазами. И не разговаривал!
– Так он и так, господине, не говорит.
Кузнец – нелюдимый, до самых глаз заросший косматой бородою, мужик – уже успел к этому времени расплющить пектораль Хильды и полученным сусальным золотом щедро украсил рукоятки мечей и ножны. Подновил и щиты – они по-прежнему рассыпались бы от первого же удара, но с виду теперь выглядели вполне комильфо. Нашлись на всех и чистые рубахи, и плащи, и даже дорогие готские фибулы в виде каких-то устрашающе забавных зверюшек – то ли единорогов, то ли птеродактилей.
Обуть тоже удалось почти всех, кроме дурачины Муму – у того оказалась такая лапа, размер, наверное, сорок седьмой, если не больше.
– Черт с ним, – подумав, Родион шмыгнул носом. – Пущай уж босым идет – жаль терять такую фактуру.
Смачно сплюнув под ноги, молодой человек поправил на плече роскошный бирюзовый, с серебряной вышивкой, плащ, найденный, как и все прочее, в бездонных сундуках Доброгаста, и, откашлявшись, совершенно по-сержантски рыкнул:
– Отделение… Становись!
Аники-воины