– Приступим? – Она распрямила плечи, накинула на себя, как шинель, образ интервьюера.
Исподлобья взглянула на мужчину, дождалась согласного кивка.
Оставаться спокойной было сложно. Громов был не первой известной личностью, которую она интервьюировала, но первой – такой величины. Не забывать дышать было сложно еще потому, что он был ее кумиром с самой школы.
Мрачный, загадочный русский с Пулитцеровской премией, который последние тридцать лет не сходил с обложек статусных изданий. Один взгляд на него заставлял Люси чувствовать то же, что и музыка – казалось, вся комната вибрирует от харизмы мужчины.
– Я весь ваш, – улыбка заставила саблевидные морщинки у глаз стать яснее.
Григорий ободряюще кивнул девушке, сложил руки в замок у подбородка. Зеленые глаза следили за ее движениями внимательно, живая мимика ободряла, но боязно было все равно.
– Скажите, мистер Громов…
– Можно просто Григорий, – перебил он Люси.
Она задержала дыхание, успокоила бегущие по коже мурашки от глубокого баритона мужчины. Не был бы он вдвое старше ее, пригласила бы на свидание. Хотя…
– Конечно, – Люси дала себе мысленную пощечину – нужно думать о работе в первую очередь! А не об острых скулах, скрытых за подернутыми сединой густыми кудрями… – Скажите, Гр… Григорий, ваше участие в событиях, описанных в вашем первом романе – это была судьба?
Мужчина кашлянул в кулак, спрятал за невинным жестом неожиданно вырвавшийся смешок. Люси смутилась, но виду не подала. Громов покачал головой, будто вспомнил что-то давно забытое. В извиняющемся жесте поднял ладони в воздух.
– Ну, что вы, мисс, – мягко улыбнулся он, – я думаю, что просто оказался в нужное время в нужном месте. И смог ухватить суть, – кивнул он и хмыкнул – Люси была уверена, что за лаконичным ответом скрывалось куда больше.
– Интригующий ответ, – смело улыбнулась Люси, не давая возникшему не вовремя трепету сбить настрой, – я постараюсь не задавать популярных вопросов, вы и так на многие ответили в многочисленных интервью, однако меня интересует вот что, – Люси вспомнила, как дышать, и продолжила. – Вы не раз упоминали, что события, по мотивам которых написан роман, сильно вас изменили. Как именно?
Громов коротко улыбнулся своим мыслям. Скосил взгляд на горизонт за окном, Люси почувствовала, как пентхаус наполняют воспоминания. Теплые, тяжелые, многозначные. Ее порадовала эта пауза. Это значило, что Громов относится к вопросам серьезно, не бросается отработанными, гладкими ответами.
– Тогда… для одного человека, – Люси показалось, в этой паузе из лучей заката между ними в пространстве соткался чей-то портрет, – я сделал то, что не делал ни для кого в своей жизни. Даже для тех, кого сильно любил. В то время я попрощался с прежним собой.
Люси потерялась зеленых глазах мужчины, глубоких, как сама природа. Казалось, если бы мир за окном рухнул – разом, весь, провалился в горящий ад – она бы не заметила.
Харизма мужчины высосала из нее весь дух. В просторной гостиной они были одни, но чудилось, что пространства не хватало. Все собой занимал Он. Своим голосом, улыбкой, долгими взглядами.
Люси поняла, что перед ней не обычная знаменитость: нечто большее, чем даже кумир. Не человек – скала. Изваяние из миллиона слов, прочтенных человеческих душ и божественного благословения в каждой написанной им букве. Было в Громове нечто особенное. То, что она никогда не сможет описать, даже если часами будет записывать подкасты и рассказывать подругам о том, что видела, ощущала перед собой.
Это можно было только прожить. Все его присутствие.
Люси выдохнула и забыла вдохнуть.
– Что же вы сделали?
Громов улыбнулся по-отечески тепло.
– Пошел на убийство.
Глава 1. Первая молодость
Это была ненависть с первого взгляда. Громов кожей почувствовал, что она станет его проблемой.
Школьная линейка первого сентября отличалась от тех, которые он видел раньше. Разноцветная, счастливая, дышащая надеждой толпа школьников на переднем дворе завихрениями из хороводов младшеклассников и напускной взрослостью на лицах старших, окунала в свою глубокую, искрящуюся атмосферу еще до того, как Гриша ступил за калитку.
По форме – белая рубашка, черные брюки – был одет только он. Остальные пестрели разноцветными нарядами под стать осенней листве. В частной Школе имени Рудольфа Штайнера форма одежды была свободной.
Это было первым, что бросилось Громову в глаза: многообразие цветов в одежде толпы. Он знал, что Вальдорфская система обучения отличается от государственной, в основном в младшей и средней школе, но видеть тщательно скрываемые улыбки на лицах даже хмурых старшеклассников, делающих вид, что они из этого уже выросли, было изумительно. Удивительно было слышать смех