Живая сталь. Дэйки Като

открыла глаза и опять увидела перед собой лицо Игната.

      – Нира! Проснись. Ты слышишь? – с тревогой в голосе говорил он.

      Нира начала отползать к спинке кровати.

      – Ну что за манера такая входить без стука? – недовольно высказалась она.

      Игнат сел на край кровати, посмотрел на Ниру.

      – Прости, но ты кричала. Я думал, что тебе плохо.

      – Кричала?

      – Наверное, что-то приснилось. Ты что-то вспомнила?

      Нира попыталась сосредоточиться.

      – Кажется, ничего… ничего определенного…

      – Судя по всему, это то, что называют кошмаром.

      Нира лишь пожала плечами.

      – Собирайся. Нам пора ехать, – отрезал Игнат.

      20

      Обстановка в Министерстве была совсем непохожа на обстановку в министерстве. Здесь присутствовал, скорее, антураж некой секретной организации, которой заправляют очень могущественные люди. Мебель была дорогая и ультрасовременная, даже, можно сказать, футуристическая. А в дизайне интерьера главенствовали серые и черно-стальные тона.

      Корнеев с мрачным задумчивым видом сидел за рабочим столом. Открылась дверь, и вошла Дарья. Высоко вскинув голову, она шла уверенной походкой, цокая каблучками. Подошла к столу, отодвинула стул, села. Корнеев словно бы не следил за всем этим, погрузившись в себя.

      – Что происходит? – с вызовом спросила посетительница.

      Корнеев все так же задумчиво смотрел перед собой. Наконец снизошел до Дарьи.

      – Говорят, что государственное насилие имеет поразительное сходство с сексуальным, – произнес он.

      У Дарьи буквально отвисла челюсть.

      – Что? Я не понимаю, простите…

      Корнеев встал, навис над Дарьей. Теперь она смотрела на него снизу вверх и уже не казалась такой независимой и уверенной в себе, как раньше.

      Корнеев ухватил Дарью за локоть, выдернул со стула и притянул к себе. Дарья невольно вскрикнула. Корнеев впился в нее сверлящим взглядом.

      – Законопослушным гражданином хочет быть каждый. Ну, по крайней мере, большинство… Но что если государство само является преступником? Тогда поневоле оборачивается преступлением и твое послушание. Такова цена конформизма, – проскрежетал он зубами.

      – Зачем вы мне все это говорите? – Дарья сделалась вконец обескураженной.

      – Чтобы ты поняла и не пускала потом розовые сопли. Ты меня слышишь? – жестко гаркнул он.

      – Разве то, что мы делаем, это конформизм? – Дарья отчаянно пыталась сохранить спокойствие.

      Корнеев внезапно оставил Дарью, пошел обратно, уселся на стул. Он словно бы забыл про испуганную девушку в своем кабинете.