Казалось бы, чего проще – стоило бы провести эксгумацию тела Булгакова, но в могиле на Новодевичьем кладбище, к великому сожалению, только останки его третьей жены Елены Сергеевны и капсула с прахом Булгакова. Другой, не лишенный риторики вопрос – Булгакова ли этот пепел из крематория? И ведь что знаменательно: никто толком не прояснил – чья же идея была кремировать тело покойного? Ни близкие родственники, ни жена Елена Сергеевна ни словом не задели этот вопрос.
Если бы тело Булгакова предали земле, то время погубило бы его одежду (она истлела), но пощадило бы его останки, которые можно было бы исследовать. Как, например, в случае смерти Наполеона и последующей эксгумации тела через двадцать лет для транспортировки императора в Париж участвовавшие в траурной процедуре были ошеломлены: его тело не подверглось тлению. Мы-то знаем объяснение этого чуда… Ведь хорошо известно, что мышьяк является смертельным ядом, но в то же время предохраняет живые ткани от разложения. Музеи часто используют это свойство мышьяка для консервации экспонатов. Тело человека, подвергшегося регулярной интоксикации мышьяком, разлагается очень медленно. Вот так немое тело Наполеона поведало о том, как он был убит. Еще и сегодня оно способно было бы рассказать об этом. Для этого достаточно было согласиться вскрыть могилу императора в Доме Инвалидов, где покоится прах великого полководца и государственного деятеля. Но – увы и ах! – никто не даст на это согласия!.. Как говорится: нет тела, нет проблемы.
То, что со смертельной болезнью Булгакова многое не ясно, вопросов больше, нежели ответов. И то, что великого писателя отравили, представляется настолько очевидным, что я не понимаю: почему никто до этого не подумал о средневековой аптеке?
С тем же Наполеоном все стало понятно много позже. Ведь симптомы, вызываемые дозированным использованием мышьяка с едой и питьем, до удивления напоминают симптомы ряда распространенных заболеваний. Врачи ориентируются прежде всего на постановку диагноза болезни; мысль о возможном отравлении приходит к ним в самую последнюю очередь. А для этого нужно видеть всю картину болезни.
Но я наблюдал Булгакова ежедневно, был опытным врачом и не мог не знать о подобном феномене. Смерть от мышьяка была, разумеется, редкостью в нашу эпоху. Как случилось, что я не подумал об этом тогда?
Это в самом деле удивительно, но объяснимо. Просто такой вариант никому в голову не пришел бы. А тут еще симптомы острого и хронического отравления мышьяком разнятся, и очень значительно. Давая малыми дозами мышьяк с едой и питьем, Булгакова как бы поджаривали на медленном огне, и те признаки, которые были следствием постепенного умерщвления организма ядом, сбивали с толку врачей. Синдром хронического отравления был полностью объяснен только в 1930 году в одной немецкой работе. Поэтому меня или доктора Вовси или того же Берга не вправе было упрекать в беспомощности. Да и нынешних историков