Неприятный поворот, хотя я и знал о том, что это произойдет рано или поздно. В первую очередь я приказал Беловежскому батальону найти и уничтожить отряд «Лупашки». Это, кстати, название политической тюрьмы в Вильно, где этот «маёр» служил надзирателем. К сожалению, в отряде его не оказалось. По заданию Лондона убыл в Виленскую гмину с целью выявить и передать гестапо командира группы «170-б», который сидел в этой тюрьме. Один из выживших свидетелей опознал в командире спецгруппы бывшего комсомольца-подпольщика, который ликвидировал тех людей, которые выдали его дефендзиве несколько лет назад, включая князя Друцкого-Любецкого. Теперь АК его ищет, чтобы либо ликвидировать, либо передать в гестапо.
Проблема заключалась еще и в том, что в Западной Белоруссии после 1919 года появились «осадники»: уволенные в запас бывшие военнослужащие Войска Польского, которые по льготной цене получали здесь земельные наделы, а если военнослужащий имел медаль или ранение, то надел доставался ему бесплатно. Многие из «поляков» и по-польски не говорили или со страшным акцентом. Служба в Войске Польском, добровольная, давала возможность улучшить материальное положение, в обмен на отказ от национальности и от вероисповедания. Второй момент: членство в АК означало только то, что человек давал присягу на верность Лондонскому Правительству, получал подпольную кличку и вносился в список «действующих партизан». Его задачей было приобрести или найти оружие, спрятать его неподалеку и ждать приказа начать действовать. То есть, вести обычную жизнь, как и до этого. Поэтому по спискам Армия Краева была гигантской организацией, но в реальных боевых действиях принимало участие около одного процента от списочного состава. Остальные только числились партизанами. А что, удобно! Солдат спит, а служба идет! Говорить о высокой степени боеготовности такой армии просто не приходилось. Но вот с точки зрения сбора информации, то есть стукачества, этот вопрос у них был поставлен хорошо! Кто-то обходил своих знакомых, собирал различные слухи и передавал их