Не хочешь ты в жизни малого,
Спускаешь подряд сто шкур.
Горишь по траве весело,
Прожигая в земле след.
Всё прожила и взвесила,
Весь мир для тебя клеть.
Удобно в нём пить и кушать,
Есть для прогулок вольер.
А если захочется мужа,
Подойдёт любой гондольер.
***
Верю, раставанье ненадолго,
Время очищает и роднит.
В памяти стыкуются осколки,
Целым станешь, хоть и был разбит.
Нет у расстояния печали,
По дорогам неизбежен ход.
Дело не свершается речами,
Невиновно слово, в том, что лжёт.
Пусто наполняется не сразу,
Знаю, что бывает польза в лжи.
Бедный ноль имеет свою фазу,
Важный рубль берегут гроши.
У дороги много ответвлений,
В тёртой сумке духа, смысл и цель.
Весь налёт несносных размышлений
Пылью на твои ботинки сел.
Поля ты коснёшься наливного,
Звон колосьев в волнах желтизны.
Дерево, калитка и подкова,
При порыве в пляс идут листы.
Веет с летней кухни свежим хлебом,
Пёс из будки рявкнул и затих.
Завилял хвостом и с лаем-всхлипом,
Прибежал и показал клыки.
Вся семья собралась, были гости,
Радости не скрыть и не унять.
Сложное на самом деле просто -
Во главе стола отец и мать.
***
Все проходящие женщины в памяти мёртвых просторах,
Как семена занесённые ветром в пустыню.
Скрыты забвенья песком и томимы желанием влаги,
Крошками хлеба в чистилище скатерти грязной,
Сохнут, в кошмаре, без нити, с быками – внутри лабиринта.
Сколько реальности в снах самого Минотавра.
Время героев ушло и от слёз никому не сдержаться,
Всё безнадёжно. Тезей не покинет Афины.
Музы прекрасные мысли приносят на блюде,
Пеньем прельщают на подвиги, или напротив.
Видно судьба не скрывает своих предпочтений.
Женщины могут подвергнуть героя смятенью,
Требуя критских иллюзий взамен не давая и нити,
Или любовью наполнить и сделать сильнее.
Мужа прельстить и увлечь за собою не трудно,
Нити для этого вовсе не кажутся нужным.
Это и правда, поменьше мороза и снега,
Солнце взошло, чтоб цветы зацвели, не иначе.
Будут герои, и время имеет характер меняться.
***
Внутренним светом, заполненная по брови,
В готовности вспыхнуть, предназначенная гореть.
С влажностью нефти, ослеплённая до здоровья,
Изнеженная до счастья, не желающая прозреть.
На женственности настоялась, крепкая как участье,
Наружу вышла в красоте всей.
Такое вот виденное, видимое счастье,
Девичьими пригоршнями в миллион горстей.
ПЕРЕВОД С ГРЕЧЕСКОГО
Я