Тулуз-Лотрек ввел в моду три предмета: эти шарфы, которые существуют до сих пор, шляпу в сочетании с этим шарфом и пальто. Этот предмет одежды появляется именно в 1890-е годы. Он изображает на картине женщину в пальто на улице Парижа: она идет, глубоко засунув руки в карманы. Темно, пальто, шляпа, эти линии, движение, эта спина. Пальто – это футляр. Человек в пальто закрыт для окружающих. Появляется очень интересная интонация одиноких людей. Эта тайна одиночества, спрятанная внутри пальто. И Тулуз-Лотрек пишет вот такие композиции. А посмотрите на эти женские юбки – абсолютная раскрепощенность и свобода очень резко сопоставлять несопоставимые вещи в одном пространстве, огромные детали и фигуры в каком-то немыслимом ракурсе.
Чем вообще интересен плакат? Что сделал Тулуз-Лотрек, когда создал его? Он нашел настоящий язык плаката. Что это за феномен? Выше мы говорили, что чем больше смотришь Дега, тем больше погружаешься в его мир, он выходит за пределы самого себя. А у плакатов есть феномен оптики. Ты помыл комнату – и ты видишь ее оттуда, она дает тебе информацию. Плакат – это знаковое искусство, и именно Тулуз-Лотрек, в силу своей раскрепощенной гениальности первый создал уникальный вариант плаката. Можно почитать историю плаката, но ничего другого или нового о плакате сказать нельзя. Это искусство знака. Тулуз-Лотрек уже был достаточно гениальным, чтобы добавить к плакату последний штрих – это слоган. Он делал плакаты для публичных домов, выражаясь мерзким языком, показывая женщин и то, что они делают.
Мы много теоретизируем на эту тему: вот кто-то пишет в стиле импрессионизма, а завтра придет кто-то другой, и мы назовем это постимпрессионизмом. Но на самом деле разрыв между ними был небольшой, все происходило почти одновременно. Кафе «Гербуа» усердно посещал глава постимпрессионизма Сезанн. Так какой тут разрыв? Импрессионизм – это не направление в искусстве, это метод, которому следовали все художники. А постимпрессионизм – это не метод, а язык. И если между импрессионистами есть очень много общего, то у постимпрессионистов ничего общего нет.
Они все были индивидуалистичны настолько, что не могли друг с другом находиться ни в каком взаимодействии: кто-то кого-то убьет, кто-то кому-то отрежет ухо… Они были совершенно отдельны, каждый сам по себе. Сезанн – единственный, кто никакого отношения к зрителю не имел. Когда-то один очень умный человек сказал: «Никогда никому не рассказывайте о Сезанне, обязательно наврете». Сезанн – художник для художников. Он – евангелист, XX век открывается Евангелием от Сезанна.
А Поль Гоген – художник для людей. Между прочим, Россия была первой страной в мире, которая после смерти Гогена устроила выставку его работ. Первая выставка Гогена состоялась в России, в особняке Щукина, который был большим его почитателем. Удивительная история: именно в России, которая не покупает Гогена, а просто сметает его. Пикассо смели, кубизм смели, импрессионизм смели, Сезанна смели. А кто его скупал? Не кто-нибудь, а купцы-староверы,