– Да-а?!
Зачем я в это ввязалась? Хотя понятно, зачем. По ходу дела Хава проговорилась, что она сирота. Вот и стало жалко. Наверное, её в жизни никто ничему не учил, только шпыняли и смеялись. Но вычищенные мелом зубы и аккуратная причёска уже изменили картину к лучшему. Теперь одеть нормально, объяснить, как себя вести – например, что не надо на сабельников грудью вперёд кидаться, – и, может, всё у девушки наладится.
Или наоборот.
Подумала – и чуть не хлопнула себя по лбу: что я творю? Допустим, проведёт кто-то с Хавой ночь… а она возьмёт да забеременеет! Что тогда будет? Не останется ли это простодушное пугало, ищущее счастья, в придорожной канаве с младенцем на руках? Что, если отвратный вид и запах были защитой, данной богами? Как быть-то?
– Хава, если всё получится… ты понимаешь, что может появиться ребёнок?
– А то! Кто ж такого не знает! Только травки есть, чтоб не попасться.
М-да. Кажется, простодушная тут не Хава.
Но зато есть шанс, что сегодня я смогу наконец спокойно выспаться на сеновале, без опасений проснуться с отпечатком копыта на милом личике.
В итоге я так и не осмотрела Керемен. Только успела сбегать один раз на местный рынок за льняным семенем. Морковь и яйца я решила позаимствовать на местной кухне. На обратном пути собиралась заглянуть в трактир, снять на пару часов комнату и заказать ванну, но не вышло: в зале внизу выпивали сабельники.
Так что я была искренне рада, когда дядька Фернап сказал, что герцог дела закончил и завтра кортеж трогается дальше.
Обидно-то как – я ни к документам ближе подобраться не успела, ни города толком не видела.
Считать ли утешением то, что последние три дня Хава притаскивала мне полные миски горячего острого жаркого и, теребя за рукав, благодарила и просила рассказать ещё что-нибудь полезное из жизни леди? Так и тянуло поделиться житейской мудростью: «Дева, избегай медных тазов, и будет тебе счастье!»
В пути, а направлялись мы теперь в Кентар, где у герцога имелся большой городской особняк и где, как я полагала, меня уже поджидала тётя Анель, всё вернулось на круги своя.
На второй ночёвке я сумела удрать к реке и нормально вымыться. Радость-то какая! Нет, надо выбиваться из конюхов в помощники секретаря и стараться получить хоть конуру в подвале, хоть каморку на чердаке, только чтоб была отдельной и дверь запиралась. Иначе пять месяцев с хвостом мне не продержаться.
Кстати, я обдумала своё поведение и решила по возможности не лгать. Увиливать, говорить не всю правду, но так, чтобы обвинить меня во вранье было невозможно. Если кто-то не так ставит вопросы и неверно понимает ответы, я же не виновата? Однозначно не виновата, и уголовный кодекс в том со мной согласен!
На второй день кортеж задержался. Помехой стало стоящее на обочине ландо с сидящей в нём юной леди с белым кружевным солнечным зонтиком и в белых же митенках. Летнее платье с пышным воротом было розовым, сколотые на затылке волосы с одним падавшим на шею локоном – рыжевато-золотистыми. В одной руке