После Фединого самоуничтожения наступило изобилие продуктов и сверхобилие промышленных товаров. Этот коммунистический рай длился до весны.
Весной Федя ожил и начал новую биографию. Но это уже нереальная жизнь Федора Пухова. Это уже другая книга.
13. Личность. Вместо послеславословия
На одной из ступенек Парфенона сидел некий Клячкин и паял транзистор, ища у того базу. Базы у этого транзистора не было, и Клячкин тоскливо смотрел вниз, где копошились в прошлогодней ботве дед, бабка и кот Афанас. В ботве когда-то кто-то нашел нечто, и все новые поколения лезли в эту ботву, дабы найти в ней что-то чего нет, но, как нам известно, найти то, чего нет, нельзя, и поэтому все новые поколения считали себя потерянными, как будто кто-то когда-то их потерял, а перед этим как бы нашёл.
Мимо всей этой весёлой жизни шёл Федя, размахивая длинными конечностями и едя кукурузный перчаток. За Федей шли три коротеньких лба, якобы его дети, и мадам, якобы его дочь. Замыкал шествие кургузый пиджачок непонятного покроя, якобы его кузен по материнской линии.
Над Парфеноном, кучей ботвы и шествием парила Личность. Она умела пить водку, страшно ругаться и, как мы уже видели, парить. Своим парением эта личность всех запарила, но продолжала.
Когда стрясся вечер, Клячкин собрал струмент, втыкнул паяльник в нёбо неба, и ушёл вочужаси, грызя семки из жмени. Соискатели ботвяного клада подустали и зарюхались носами в гнилозём, Федя сдал своих попутчиков, их посадили и теперь пришёл черёд свести счеты с Личностью.
«Покажи мне пятку, и я скажу, кто твой друг».
Личность показала пятку и была профессионально, чисто по-кагэбистски схвачена за лодыжку и стянута вниз на расправу. Те, кто прежде ушёл, вернулись, дабы принять участие в моргии.
Клячкин сделал Личности чудесную татуировку на спине (смотри схему телевизора «Рассвет-304»), ботвокопатели отпихивали друг друга и, визжа, колотили Личность ботинками в харю, вышедшие на свободу лбы и мадам, осужденная за простительную туцию, выдёргивали волосы низверженной парившей гадости.
Федя стоял в стороне и рыдал. Он теперь убедился, что людям нужно для счастья только одного: унизить возвышенную душу.
1997
Таинственные разговоры тех
Морковка – не телефон
Шли, как ни странно, молча. А когда утомились и уселись на лавочку, оно сказало:
– Да, муха это не слон. И даже далеко не слон.
– Почему же, – вяло возразил он, особенно не желая вступать в полемику.
– Ибо ног не топчет, потому и не слон, – агрессивно выпалило оно и от злобы даже закашлялось.
– Вам не топчет, – горько усмехнулся он.
– Это мне—то не топчет? – взвилось оно и приподняло со скамейки подобие зада. – Как раз мне-то и топчет, да еще как!
– Как же? – саркастически