Нет, сразу все ему не решить. Надо бы сначала ему определить для себя главное. Ехать ему домой или не ехать…
А что делать потом, в том или ином случае, по порядку – вопрос другой. Его он решит во вторую очередь.
Если не ехать, то он неминуемо сожжет за собой все мосты, порвет все свои связи с прошлым. От него, как от чумного, как от проказы, отвернутся все родственники и знакомые.
Никто ему не простит, несмотря на то, что именно и конкретно у них с Диной между собой ни происходило бы, того, что он даже не приехал посмотреть на свою дочку.
И тут он спросил себя, хочется ли ему самому взглянуть на нее, на свою дочь. Отчего при одной мысли о девочке начинал гулко постукивать его внутренний моторчик? Но дома ему волей-неволей придется общаться с Диной, снова смотреть ей в глаза.
И что он увидит в них? Злость, разочарование. А может, и презрение? Он ничего про нее не знает. Прошло столько времени. Вспомнив, как без оглядки отослал ее письмо, он заскрежетал от отчаяния зубами, жестоко проклиная себя за собственное ослиное упрямство и непомерную снобистскую глупость.
Скорее всего, в послании она написала ему про себя. Прочти он письмо, и не было бы сейчас мучительно больно за совершенные после поступки. И речи не могло идти об отношениях с Маринкой. И все стало бы намного проще. А теперь… Не сдержавшись, Рэм застонал от боли, засевшей глубоко внутри и рвущейся наружу.
Вернувшись через час, Сашка увидел застывшее и посеревшее лицо друга, с выступившими скулами, и встретился с его тяжелым сумрачным взглядом. Перед Рэмом на столе лежал лист бумаги с написанным рапортом.
– И что ты решил? – спросил Сашка, хотя отчетливо наблюдал перед собой ответ. – Написал?
– Поеду, посмотрю, поздравлю и уеду. Скажу дома всем, что у меня отпуск всего на десять суток.
– Как? Как ты сказал? – Сашка не врубился и с удивлением посмотрел на него. – Как уедешь? Куда?
– Мы с ней разошлись. Навсегда, – медленно, чеканя каждое слово, произнес Рэм. – Для всех будет лучше, если я не задержусь.
Григорьев укоризненно покачал головой:
– И куда ты поедешь?
– Куда? – по губам Рэма расплывалась горькая усмешка. – Хоть куда. У нас в стране мест, что ли, мало, где еще можно прилично отдохнуть?.. По Волге можно запросто прокатиться туда и обратно.
– Ну, ты и дурак! – Сашка покачал головой. – Ну и упрям же ты, братец, однако. Тебя за то судьба и наказывает. Ладно, чего сидишь. Беги и подписывай свою бумажку, пока поезд не ушел.
Кочевавший от одной инстанции к другой, рапорт, в конце концов, начальники подписали. Дал свое разрешение и командир полка. Дело оставалось за загранпаспортом.
– А твоего паспорта у нас нет, – огорошили его в отделе кадров. – Он в дивизии.