Имперский вор. Том 2. Дмитрий Ра

спрашивает, едва глянув Матвею в глаза.

      – Мёртв.

      Граф реагирует краткой матерщиной. Указывает защитнику Каменских на стул.

      Соболев садится, и только теперь понимает, до чего вымотан. Хочется откинуть голову на высокую спинку и отрубиться прямо здесь.

      И желание это правильное: прежде чем рвать кому-то глотку, следует выспаться и восстановиться. Но чуть позже.

      – Разлом, – хрипло говорит он. – Никита попал в разлом.

      Он рассказывает Хатурову почти всё: кратко о том, как попал в бункер, подробно – с момента появления там Никиты. Единственное, о чём умалчивает, – это о странном поведении мальчишки перед тем, как открылся разлом. И о том, что практически уверен: открыл разлом сам Никита. Но эту информацию лучше придержать при себе.

      Граф слушает не перебивая. Под конец начинает барабанить пальцами по столу.

      – Ты уверен, что это был… Никита? – спрашивает, когда Матвей замолкает. – Не слишком ли для мальца?

      – Полагаешь, я мог перепутать представителя рода Каменских с неким магом иллюзий в хорошей личине?

      – Об этом и спрашивал, – кивает Хатуров. – Не мог. А жаль.

      Матвей кивает. Он совершенно спокоен, но граф знаком с камердинером Никиты слишком давно, чтобы в это спокойствие поверить.

      – Соболев, к рассудку! – резко командует он. – Ты видел князя мёртвым?

      Широкая улыбка Матвея заставляет его поморщиться. Не улыбка – оскал. Такие оскалы генерал Хатуров не раз видел в бою. У тех, кому уже нечего терять.

      – Прекратить, я сказал!

      – Ты-то в рассудке? Что значит «видел мертвым»? – интересуется Соболев, убрав ухмылку. – Пацан попал в разлом. Я не успел…

      – К счастью, – сквозь зубы говорит Хатуров. – Иначе мне пришлось бы начинать розыск.

      Матвей снова скалится.

      – Послушай… В лагере Никита явно взял себя в руки, – говорит Хатуров. – Отлично себя показал.

      – Слишком уж отлично… Еще и эти геройские замашки. Обычные люди так не меняются. Напомни, это он должен был защищать тебя или ты его?

      Похоже, у Соболева скрипнули зубы. Но он молчит, а граф продолжает:

      – У него раскрылся второй дар?

      – Скорее всего. Я не успел понять – какой. Но уже без разницы. Даже если он ещё жив, это ненадолго, – тяжело роняет Матвей. – Бункер, Саша. Нужно немедленно заняться этим. Я добирался сюда автостопом, но место найду. Там творится что-то из рук вон. И я даже не говорю про то, что там засели какие-то психи, похищающие людей. В наше время это мало кого удивит. Люди там… обслуга, охрана – они странно себя вели.