– в молодости: не сказать глупая, но безвкусная, ничтожная и жалкая
– в старости: Пашенька уж давно была не Пашенька, а старая, высохшая, сморщенная Прасковья Михайловна
3 мужских персонажа:
1) Николай I (император Николай Павлович):
– всякий приезд Николая Павловича в корпус, – а он часто езжал к ним, – когда входила бодрым шагом эта высокая, с выпяченной грудью, горбатым носом над усами и с подрезанными бакенбардами фигура в военном сюртуке и могучим голосом здоровалась с кадетами, Касатский испытывал восторг влюбленного, такой же, какой он испытывал после, когда встречал предмет любви
– Если бы тот, кто был любовником его невесты, был бы частный человек, он убил бы его, но это был обожаемый царь
2) Игумен:
– ловкий человек, делавший духовную карьеру, в высшей степени антипатичен Сергию
– короткие пухлые ручки из-под ризы над толстым телом и животом
– красное толстое лицо с лысиной
3) Генерал (муж графини Коротковой):
– военный в генеральском свитском мундире с вензелями и аксельбантами
– выхоленное лицо с самодовольной улыбкой, запах вина изо рта, и запах сигар от бакенбард
ГЛАВА ВТОРАЯ. «Анализ»
Всё мне близко и дорого в этом творении Толстого, но хочу сказать о самом главном. Почему судьба Отца Сергия сложилась в конце концов так трагично? В течение всего повествования он методично гнул свою линию. Сначала, когда узнал, что его невеста, красавица-фрейлина графиня Короткова, была любовницей императора, то отказался от нее. Потом усердно боролся с соблазнами прелюбодеяния и похоти в монастыре. Потом, когда он стал затворником, его настигло еще одно большое испытание в лице красавицы-вдовы Маковкиной.
Он успешно прошел через это испытание путем неимоверных усилий – через членовредительство – отрубание себе пальца. Это был настолько сильный поступок, что после него он стал целителем. И тут новое испытание в лице умалишенной девушки Марьи, дочери купца, которую он должен был исцелить. Должен был, да не исцелил, а она его "исцелила" – соблазнила. Что не получилось у красавиц Коротковой и Маковкиной, получилось у "поврежденной" Марьи. Как так? Задал мне Лев Николаевич загадку. Но я ее разгадал. Дело вот в чем:
Когда я крестился в начале 1999 года, батюшка, который руководил процессом, задал мне один вопрос:
– Какой грех является самым страшным?
Я, не долго думая, говорю:
– Убийство
Он мне коротко:
– Нет
Я опять, не долго думая:
– Самоубийство
Он опять коротко:
– Нет
Тогда я говорю:
– Сдаюсь
А он мне:
– Гордыня – вот самый страшный грех
И покрестил меня.
Я совершенно тогда не въехал,