Арди вздрогнул, вспоминая мечту Катерины построить там приют для детей.
– Проверьте.
– Проверим, – кивнул Пнев, поправляя немного замасленные лацканы – видимо давно не был дома и не сменил одежду. – Но, опять же, время. Да и вряд ли…
– Сам понимаю, капитан. Но у нас нет зацепок. Вот скажи мне – почему такой человек, как Ильдар Налимов, вдруг оказывается втянут в происходящее? В чем мотив?
Капитан вздохнул и опустил взгляд ниже – почти к самому столу.
– Детей нет, жены или любовницы тоже нет, – пожал тот плечами. – Жил абсолютно обычную, деловую жизнь. Нигде не участвовал, не числился. На оппозиционных съездах замечен не был. В качестве участника пожертвований для острых политиков тоже не наблюдался. Несмотря на доходы, жил относительно скромно. Автомобиль хороший, но простой. Небольшая квартира в собственности на окраине Центрального района. Есть даже долг за пользование домовым Лей-генератором. Но, видимо, просто счет забыл оплатить – управляющий дома, как и соседи, отзываются о нем исключительно в положительных красках.
Полковник, кажется, мысленно выругался – именно так Арди перевел глубокую складку, обозначившуюся на лбу главы Второй Канцелярии.
– Ты сказал, что у него имелся торговый флот. А Ригланов, или кто бы не скрывался под этим именем, оставил нам небольшой подарок.
– Официальное название, – снова развел руками капитан. – На деле это три старенькие баржи с такими длинными счетами за ремонт и обслуживание, что ими можно смело обклеить довольно просторную гостиную. Ходили, в основном, до Сейроса и Вироейры.
– А…
– Проверили, господин Полковник. Команда у кораблей не сменялась на протяжении почти десяти лет. Никаких химер, странных грузов или каких-то других историй, за которые можно было бы зацепиться.
– Н-да, – цокнул Полковник. – Как ни погляди, обычная, скучная жизнь.
– И все же, – вздернул указательный палец Пнев. – В этой обычной, простой жизни имеется один далеко не обычный и непростой эпизод.
В кабинете ненадолго повисла тишина. Гнетущая, неприятная, тяжелая тишина. Такая, которая, порой, прижимает к земле даже самых говорливых весельчаков, заставляя их отправиться по лабиринтам своей памяти, все ближе и ближе к темным эпизодам, о которых те хотели бы забыть.
Арди не считал себя разговорчивым юношей и, уж тем более, не относился к когорте весельчаков, так что вместо лабиринта буквально рухнул в пучину собственной памяти.
За сутки до совещания в Черном Доме
– Сдашь мне завтра, когда приедешь в контору на разбор полетов, – Милар заглушил двигатель и достал портсигар.
Привычно закурил. Привычно запахло. Снова – неприятно. Впрочем, Арди стал уже привыкать к этой