Тень сомнения витает,
Осторожно приглядись,
Если тень – она растает,
Если нет, то это – жизнь.
Тень бывает непокорной,
Коль колеблется предмет,
Но всегда имеет форму,
Формы нет, и тени нет.
Тень сомненья исчезает,
Если твердый дан ответ,
Доказательства – железны,
И сомнений тени нет.
Широкой души человек живет мыслями светлыми и делами, а в ошибках своих винит только себя. Иное дело человек мелкой, плоской души, и, довольствуясь дарами жизни, крива его дорога, идет он по ней, отшвыривая всех прочих. В тупик зашел, иных ищет путей, но обязательно кривых, прямой взгляд не доступен. Ищет виновных в своей беде, местью дышит-течет. Задыхается в гневе, и кроме гнева ничего в нем не остается.
Два судебных процесса, разных по мотивам преступления, со значительным разрывом во времени, оказались связанными воедино. Связь вначале невидимая, незаметная, не найди ее, и свершиться б ошибке судебной, и пострадал бы абсолютно невинный человек. А преступник потирал бы руки, месть – свершилась!
Слушание первого уголовного дела в небольшом городе, назовем его, как принято в повествованиях городом N, не привлекло к себе особого внимания общественности, хотя на скамье подсудимых оказался известный руководитель местной артели «Заря» Козлодоев Михаил Георгиевич, мужчина еще молодой, приятной внешности и перспективный во всех отношениях. Дело шло о хищении материальных ценностей в крупных размерах и реализации их с целью получения, так необходимых в молодом возрасте, денежных знаков. Впрочем, в них нуждаются не только молодые
Козлодоев обладал напористостью характера, в чем могла убедиться не одна особь женского пола, и особой изобретательностью в ведении коммерческих дел. Жалобы на теневую сторону его действий поступали в вышестоящие органы часто, но комиссии, состоящие из достойных представителей проверяющих структур, ничего криминального в действиях руководителя «Зари» не находили, пока…
Пока не взялся за проверку опытный ревизор КРУ (контрольно-ревизионного управления), Федоров Петр Филиппович. Ревизор человек степенный, медлительный в действиях, дотошный, обремененный большой семьей, в число членов которой входила и 20 летняя сестра его жены, Клавдия Ивановна, а попросту – Клава, еще недавно долговязое, голенастое, играющее в классики существо, не любившее школьные занятия. Незаметно она превратилась в некрасивую и нескладную девушку, не обладающую какими-либо талантами, к тому же, со слабыми мыслительными способностями, даже если они касались инстинкта самосохранения.
Федоров, придя в управление артели, потребовал бухгалтерские гроссбухи, уселся за отведенный ему стол, сказав: «Вы работайте, не обращайте на меня внимания, я помешаю только тогда, когда мне что-нибудь понадобится»
И,