Станиславский опустил глаза. Уголки его рта подрагивали от едва сдерживаемого смеха.
– А-а! – махнул рукой Немирович. – Заказывайте. Заказывайте, что хотите! Что с вами сделаешь? С вами, не захочешь, а съешь.
– Ну, вот и пришли, наконец, к согласию! – обезоруживающе улыбнулся Станиславский и, наклонившись к Морозову, шепнул:
– Жизнь-то как хороша, Савва!
– Хороша, Костя! Немыслимо хороша! – ответил тот, глядя на Станиславского счастливыми глазами…
9
– Ехать тебе, Зина, надобно, он совсем голову потерял!
Зинаида, занятая вязанием ажурного полотна, казалось, и не слушала вовсе сидящего напротив нее на веранде в плетеном кресле – качалке Сергея. Только после последних слов крючок в руках замелькал быстрее.
– Он, представь, превратил сад и весь дом в мастерскую для экспериментов. В зале не пройти – кругом одни приборы. У него, видите ли, световые пробы.
Крючок в руках Зинаиды вновь начал двигаться неторопливо.
– Зинаида Григорьевна! – к ней мелкими шажками подошла невысокая женщина с фруктовой вазой в руках.
Крючок в руках Зинаиды замер. Она подняла голову, вопросительно глядя на Варвару Михайловну – всеобщую любимицу, главную над всевозможными гувернерами, нянями и боннами, которым было доверено растить младших Морозовых.
– Прощения прошу. Вы желали с Тимошей поговорить перед тем, как он заниматься начнет. (11).
– Позже, Варвара Михайловна. Я помню. Сейчас, видите, гость у меня.
– Как скажете. – Женщина поставила на столик вазу с фруктами и вышла с террасы.
Из открытых окон особняка доносилась музыка. Тимоша старательно разучивал утомительные гаммы.
– Продолжай, Сергей, я слушаю, – Зинаида снова принялась за вязание.
– Я в сад вышел, чуть не упал, потому как споткнулся о толстенный кабель, который Савва протянул от будки электрической. Представь, Зина, кругом софиты, прожектора. Люди какие-то копошатся. А в ванную вообще не войти – вонь страшная! – наморщил он нос. – У него там химическая лаборатория. Говорит, вспомнил свои патенты, теперь лаки разных цветов делаю, покроем ими лампы и стекла, такое освещение на сцене будет, нигде такого нет! – И это – наш – то Савва! Мануфактур – советник! А вся труппа тем делом в отпуске пребывает! Отдыхать изволят! – возмущенно добавил он.
Зинаида аккуратно разгладила на коленях полотно, внимательно разбирая рисунок.
– И людей там превеликое множество, рабочие всякие… Жужжат, как комары, – никак не мог успокоиться Сергей.
Зинаида, оторвавшись от рукоделия, хлопнула себя по руке. «Прав Пушкин, прав! Воистину прекрасно лето, когда б не зной, не комары, да мошки. Впрочем, он – всегда прав», – нахмурилась она.
– Что молчишь, Зина? Скажи что-нибудь! – нетерпеливо воскликнул гость.
– Скажу.