Как холод и тепло, как жизнь цветка, как звук —
Зло несомненно есть. Свидетель – все творенье!
Тут временный пробел в могуществе наук:
Они покажут зло когда-нибудь на деле...
Но был бы человек и жалок и смешон,
Признав тот облик зла, что некогда воспели
Дант, Мильтон, Лермонтов, и Гете, и Байрон!
Меняются года, мечты, народы, лица,
Но вся земная жизнь, все, все ее судьбы —
Одна-единая мельчайшая частица
Борьбы добра и зла и следствий той борьбы!
На Патмосе, в свой день, великое виденье
Один, из всех людей, воочию видал —
Борьбы добра и зла живое напряженье...
Пал ниц... но – призванный писать – живописал!
В костеле
Толпа в костеле молча разместилась.
Гудел орган, шла мощная кантата,
Трубили трубы, с канцеля светилось
Седое темя толстого прелата;
Стуча о плиты тяжкой булавою,
Ходил швейцар в галунном, красном платье;
Над алтарем, высоко над стеною
В тени виднелось Рубенса «Распятье»...
Картина ценная лишь по частям видна:
Христос, с черневшей раной прободенья,
Едва виднелся в облаке куренья;
Ясней всего блистали с полотна:
Бока коня со всадником усатым,
Ярлык над старцем бородатым
И полногрудая жена....
На рауте
Людишки чахлые, – почти любой с изъяном!
Одно им нужно: жить и не тужить!
Тут мальчик с пальчик был бы великаном,
Когда б их по уму и силе чувств сравнить.
А между тем все то, что тешит взоры,
Все это держится усильями подпор:
Не дом стоит – стоят его подпоры;
Его прошедшее – насмешки и позор!
И может это все в одно мгновенье сгинуть,
Упорно держится бог ведает на чем!
Не молотом хватить, – на биржу вексель кинуть —
И он развалится, блестящий старый дом...
В театре
Они тень Гамлета из гроба вызывают,
Маркиза Позы речь на музыку кладут,
Христа-Спасителя для сцены сочиняют,
И будет петь Христос так, как и те поют.
Уродов буффонад с хвостатыми телами,
Одетых в бабочек и в овощи земли,
Кривых подагриков с наростами, с горбами
Они на божий свет, состряпав, извлекли.
Больной фантазии больные порожденья,
Одно других пошлей, одно других срамней,
Явились в мир искусств плодами истощенья
Когда-то здравых сил пролгавшихся людей.
Толпа валит смотреть. Причиною понятной
Все эти пошлости нетрудно объяснить:
Толпа в нелепости, как море, необъятной,
Нелепость жизни жаждет позабыть.
«Да, трудно избежать для множества людей...»
Да, трудно избежать для множества людей
Влиянья творчеством отмеченных идей,
Влиянья Рудиных, Раскольниковых, Чацких,
Обломовых!