Она расстегнула спортивный костюм и сняла с шеи странный амулет. На вычурно сплетённой золотой цепочке, больше похожей на шнурок, висела стеклянная капля сантиметра четыре длиной. На неё надето золотое кольцо, исписанное по периметру чёрными рунами. Внутри капли мерцала небольшая продолговатая искорка. Это явно какая-то магическая штуковина. Софья осторожно двумя пальцами повернула кольцо, и искра погасла.
– Как же я не додумалась сделать это раньше? Чёрт меня побери! Это он по нему меня нашёл. – залепетала она, стараясь не заплакать. Потом увидела мой взгляд и решила пояснить. – Наша семейная реликвия, такой есть у всех Сугорских.
Она испуганно смотрела на погасшую стекляшку, лежащую на её ладони. Если я правильно понимаю, поворотом кольца она деактивировала амулет. Назойливое ощущение, что я где-то раньше видел что-то подобное.
– Точно только у Сугорских? – просил я, продолжая разглядывать диковинку. – Мне кажется, что я видел его раньше.
– Подобные, но не совсем такие, есть у Апраксиных, Остерманов и Альтенбургских.
Точно! Такой же был на шее той красотки в загородном особняке, которой я сделал дополнительную дырку в голове. Если бы знал тогда, снял бы с неё амулет.
– Больше ни у кого?
– Насколько я знаю – нет.
Я оторвал взгляд от амулета и посмотрел в сторону “Чайки”. Андрей Сугорский ходил вокруг машины и осматривался по сторонам. Такое впечатление, что он пытался возобновить связь с амулетом Софьи, но у него ничего не получалось. Он сделал десяток шагов в нашу сторону, потом остановился, ещё раз принюхался и спешно вернулся в машину. “Чайка” рыкнула двигателем, вальяжно развернулась и уехала.
Я выждал ещё пару минут, потом вышел из машины и направился в сторону пристройки. Там в паре окон несколько минут назад зажёгся свет. Я постучал в дверь, пришлось немного подождать, пока она откроется. На пороге стоял священник, ещё не успевший переодеться после вечерней службы. Странно, она уже давно закончилась, наверно наводил порядок, а может быть общался с кем-нибудь из прихожан.
– Чем могу помочь, сын мой? – сочным баритоном спросил дородный батюшка с кустистой, посеребрённой годами бородой.
Я представился и вкратце изложил свою просьбу. Святой отец нахмурил густые брови и задумался, строго глядя мне в глаза.
– Вижу, помыслы твои чистые и взгляд ясный, незамутнённый. Я не буду спрашивать, кто и зачем хочет вреда твоей родственнице, считаю благим делом помочь рабе Божьей, оказавшейся в сложной жизненной ситуации.
– Батюшка, – начал я, но он меня перебил.
– Отец Василий, так ко мне обращайся, – почти пропел он низким бархатистым голосом.
– Хорошо, отец Василий, – кивнул я, а сам судорожно соображал, как бы предложить ему благодарность за помощь и в то же время не обидеть? Кажется, придумал. – Я хотел бы пожертвовать на нужды храма, от всего сердца, – сказал