И легкие струи фонтанов колебал,
Где кружевом взвились причудливые зданья,
И башен, и зубцов так нежен был узор,
Что в розовом огне вечернего сиянья
Просвечивал насквозь их матовый фарфор;
Толпу нарядных жен баюкали гондолы,
Роняя за собой над зеркалом прудов
То складки бархата и звуки баркаролы,
То вздохи мандолин и лепестки цветов.
На гладких лестницах из черного агата
Павлины нежились, и в чудные цвета
Окрашивался блеск их пышного хвоста;
И всюду – музыка и волны аромата,
И надо всем любовь, любовь и красота...
Но жизнь была не рай, а труд во мгле глубокой,
Унылый, вечный труд сегодня, как вчера,
Бессонницы ночей, немые вечера
В рабочей комнате при лампе одинокой.
Зато бывают дни, когда я сознаю,
Что в муках и борьбе есть что-то мне родное,
Такое близкое и сердцу дорогое,
Что я почти готов любить печаль мою,
Любить на дне души болезненные раны
И серый полумрак, и холод, и туманы.
За прежний мир надежд, лазури, нег и роз,
Быть может, я не дам моих страданий милых
И бедной комнаты, и сумерек унылых,
И тайных жгучих слез...
1885
«О жизнь, смотри – во мгле унылой…»
О жизнь, смотри – во мгле унылой
Не отступил я под грозой:
Еще померимся мы силой,
Еще поборемся с тобой!
Нет, с робким плачем и смиреньем
Не мне у ног твоих лежать:
Я буду смехом и презреньем
Твои удары отражать.
Чем глубже мрак, печаль и беды,
И раны сердца моего, —
Тем будет громче гимн победы,
Тем будет выше торжество!
1885
«Скажи мне, почему, когда в румяном утре…»
Скажи мне, почему, когда в румяном утре
Дельфины прыгают в серебряных волнах
И снег Кавказских гор, как жемчуг в перламутре,
Таинственно мерцает в облаках, —
Скажи мне, почему душа моя томится
И, возмущенная неполнотой
Всего, что может дать земля, куда стремится
Она, как раненая птица,
С бессильной, жгучею тоской?..
Скажи мне, почему, когда в блестящей зале
Среди молитвенной, блаженной тишины,
Как духи светлые, над нами пролетали
Аккорды полные печали,
Аккорды плачущей струны,
И тихо, тихо умирали, —
О, почему в тот миг слились мы в ожиданье
Того, что никогда нигде не настает,
И страстно замерли, и думали: вот-вот —
Насытится безумное желанье
И что-то дивное великое придет,
Что сразу выкупит все прошлые страданья.
Но смолкла музыка, и в тишине глубокой
Нам сердце сжала вновь знакомая тоска,
Как чья-то жесткая, холодная рука,
И каждый про себя томился одиноко.
Скажи мне, почему