Нестеренко Юрий Леонидович. Самая долгая ночь в году.
Чернота, которой нельзя подобрать имя, которую нельзя назвать никак, господствовала на этих безвидных просторах, в сравнении с которыми любые «астрономические» расстояния в миллиарды световых лет – ничто. Чернота эта не было мёртвой, нет. Она была куда глубже и этим создавала ощущение сна, глубже любой смерти и небытия. Так, словно бы небытие – лишь один уровень, один из самых поверхностных, а этот сон на очень-очень-очень много уровней глубже. Когда исчезает не только весь свет и движение, но и любая память, форма.
Правда, в этой черноте не было естественной формы, которая как-то отличалась от того хладного пустого мрака, в сравнении с которым бездонная чернота безвоздушного космоса в местечках без звёзд – ослепительно-белая, до невозможности раскалённая земля. Само наличие формы и материи было здесь неуместно, неправильно, как неуместен мыльный пузырь с газом внутри – в космосе.
И эта бездна без формы не могла быть освещена: сам свет в любой форме терял из-за пустоты всю энергию и не пролетал даже миллионную долю процента от диаметра такой вот области мироздания. Не было тут и вещества в любой форме, ведь падение общего уровня энергии по той же причине, что рассеивался свет, существование стабильных частиц также не было вообще возможно. Так что космос в областях между галактиками в сравнении с этим местом покажется твёрдым телом, прямо сплошным камнем.
Передача информации без носителя невозможна, а его отсутствие целиком блокировало этот процесс. Безвидная пустота хранила свои тайны надёжнее любого другого места. И времени тоже.
Вечный покой и сон, вот весь удел этого участка бытия. Или небытия, ведь там ничего нет.
Хотя не совсем ничего, это тоже оказалось правдой не до конца. Где-то в глубине такого «леса небытия» находилось необычное тело. Состоящее из многочисленных угловатых блоков и окружённое тёмно-серыми сгустками вроде тумана, оно было чёрным и казалось цельным. Как скульптура абстрактная, вырезанная кем-то давно и забытая им тут. Навсегда.
Впрочем, эти временные промежутки для кого-то коротки, а для кого-то велики. Для этого тела прошло не так уж и много времени. Оно оказалось механизмом, созданным для этого места.
Туман чуть потемнел до угольной черноты и начал двигаться, образуя вокруг «скульптуры» как бы оболочку, по форме её повторяющую. На ней время от времени появлялись и исчезали узоры, не похожие ни на что другое. И так длилось… сколько? Вряд ли кто-то даст точный ответ на этот вопрос.
Но вскоре туман посветлел, насколько это возможно в этом случае, и застыл снова. Он выполнил свою работу и снова уснул. Вместо него проснулся другой механизм: от одного угла всей конструкции вылетел бывший ранее его частью угловатый многогранник в тёмно-сером же тумане и вскоре скрылся в вечной тьме этих мест.
Красные узоры на бездонном буро-чёрном фоне, уходившие вдаль целыми «слоями», снова вспыхнули и начали пульсировать в ведомом лишь им