Боль, как змея, а ненависть – мангуст,
Укусов нет, следов борьбы не видно.
Последний магазин длиною в жизнь
Уж вогнан в рукоять – затвор на старте.
Ну кто живой? Попробуй покажись
Весенней крысе, что родилась в марте…
И врач не может вынуть пистолет
Из рук твоих – они как будто спящи,
В глазах туман, в сознании ответ,
Что ты готов для жизни настоящей.
Цвет белый тишины, и запах лазарета,
И боль бинтов, и радость свежих швов.
Ты пережил, ты прошагал сквозь это
И лишь теперь способен на любовь.
Мы ценим жизнь, когда её теряем,
Как умираем – только наяву,
И боль утрат так остро принимаем,
Как мячик, закатившийся в траву.
Он был сейчас, но мы его не видим,
Он где-то здесь, найдётся, может быть…
Мы просто любим, просто ненавидим,
Порой не можем мелочи простить.
И в девятнадцать – выстрел в человека,
А в тридцать девять – память по нему.
Что двадцать лет? Всего частица века,
Чтоб жизнь принять. И я её приму.
Приму за тех, кто сгинул в одночасье,
Приму за тех, кто нас учил всему,
Приму за веру, счастье и несчастье.
Ведь это жизнь моя! И я её приму!
Что двадцать лет? Всего частица века,
Чтоб жизнь принять. И я её приму.
Приму за тех, кто сгинул в одночасье,
Приму за тех, кто нас учил всему,
Приму за веру, счастье и несчастье.
Ведь это жизнь моя! И я её приму!
Память
Посвящается памяти великого специалиста разведки и прекрасного человека
Юрия Константиновича Покидаева
Хамелеон нам просто младший брат,
Двуликий Янус – двоюродный дядя,
Нам надо жить, не опуская взгляд,
Во имя Родины, в глаза погибших глядя.
Сталь пистолета греется в руке,
Врастая в руку, становясь тобою,
А блики солнца каплей в козырьке
Вдруг отразились, как ракеты к бою.
Сменён костюм, жилеточный атлас
Так в тон платку и галстуку с булавкой,
Блеск глаз и туфель в свете не угас,
А вспоминаем – тапочки под лавкой…
Вновь перемена, и другой язык
Стучит в висках и путается с русским,
И ты уже к нему совсем привык,
Но на столе не русские закуски.
Опять жара и пыли горький вкус,
Пружины скрип и чавканье мотора,
И горько-вдохновленное – «урус»
Как честная медаль иль метка вора…
Стена каньона, как водоворот,
И сапоги по пуду от грязюки,
А мы ползём, воды набравши в рот,
Ползём, таясь, как мудрые гадюки.
Опять приём и чопорный банкет,
Опять улыбки и притворство позы,
А мы смеёмся и храним ответ
Полномасштабной и свинцовой дозы.
Меняет вновь политика окрас,
Сменяя