Отнял детей, не родившихся, но желанных,
Заронил в речи колкости, унижения,
Кто сказал, что всё это данность,
Что в финале всегда поражение,
Что осталось только сражение
За себя и свою свободу,
Засучив рукава, шаг в усталость,
Кто сказал, что гореть нам в аду,
Что и выбора не осталось?
Кто сказал, что много работы —
Это единственный способ выжить,
Кто учил, что отдых, как шоты —
Яркие вспышки событий?
Без навыков благодарить,
Из впечатлений внутри компот,
Как должно было быть, но не стало.
Вокруг несовершенно.
Поиском «кто» занято всё свободное время.
Внутри клокочут вулканы, ползают тараканы,
Жжёт раскаленная лава,
Вроде, идти сыто-пьяно, но почему-то не очень нужно,
И так тяжело просыпаться рано.
Очень не хочется считать себя автором.
Проще идти к чужим целям, упиваясь сюжетом.
Но если признать, что жизнь здесь одна, только эта,
Что нет остановок – летит кометой.
Что на пути всегда выбор. Какой?
Автор пишет автопортреты.
Каждый. Сам. Не кто-то другой.
Без компромиссов и пируэтов.
Своей рукой.
Перерождённый
Перерождённый сетью забытых странствий жаждет увидеться.
Пролетая на космической скорости,
Вернуть хотя бы частицу памяти.
Вспомнить, что было,
Раньше, чем тело скрутится.
Пока не исчезнет до невесомости.
Вырваться из контекстов, не распоясаться,
Не поддаваться злости,
Любить без условий и без условностей.
Выбросив цифры, забыть о росте —
В этом плане не только кости.
Отправиться жить в погосте,
Быть постояльцем, отдаться полностью.
Что бы ни вешали на крючок – кители или трость,
Быть ко всему причём.
Стать опорой, плечом,
Хватит слыть палачом.
Найти главное, где ещё горячо.
И, может быть, наконец,
сам собой будешь прощён.
Никогда
Делая в пропасть шаг,
Проверь, что близко вода,
Научись быть с собой, как дома.
Не говори на важное «ерунда»,
Не надейся, что разрулится всё потом,
«Как-нибудь так» превращается в «никогда».
Сон
Шизофренические пророчества
Пестреют на дне болотца,
Их увидит лишь тот, кто пройдет до конца,
Рискнёт не-водой наполниться,
Сотрёт маски с лица.
Окажется, что идти вовсе не хочется,
Что если смотреть на небо не ночью,
То понятно и без подстрочника —
затянулась серая полоса.
Говорят,