Селяне загудели.
– Можем и вправду все загинуть при новом набеге хазарском, – посетовал кто-то.
– И дождя до сих пор ни капли не упало, – прозвучал тонкий юношеский голос.
– Может, из-за того, что боги наши от нас отвернулись, прогневали мы их тем, что в вере своей древней сомневаться начали и словам чужинца внемлем, – рассерженно отвечал кто-то из стариков. – И совета испросить более не у кого, ведь Хорсовит наш погиб.
– Так я же вам ещё с первой беседы рёк, что дерево не может быть богом и дождя оно не даст! – воскликнул философ, пользуясь общей растерянностью. – Ни дождя, ни защиты от врагов!
– Объединиться надобно с другими родами русской Таврики, может, и Киев о помощи попросить. Там, рекут, новый князь, не то варяг, не то нурман, хазар побил и выгнал, и против греков ходил, – возразил Вергун.
– Да что Киев, он далече, а Хорсунь-град вот он, под боком!
– Но смог же князь Бравлин собрать всю Таврику и разбить греков, что тогда ею овладели!
– Однако после ваш князь окрестился и принял Господа Единого! – заметил тут же Иллар. – Мало того, епископ Иоанн Готский, который был тавроскифом, перевёл святое Евангелие и Псалтирь русскими письменами! Я нашёл их в Херсонесе и по ним выучил ваш язык и письмо! Я привёз эту святыню вам, чтобы вы могли самолично услышать голос Бога Единосущего на своём родном языке!
Философ велел воинам достать окованный сундук, открыл его и показал селянам свиток и толстую книгу, сшитую из кожаных листов.
Люди заинтересовались, стали подходить, щупать, смотреть буквы.
– А ведь правда, по-нашему написано, велесовицей нашей! – обрадованно воскликнул молодой знахарь Голубь, бывший у Хорсовита помощником.
– Вот и почитай людям слово Божье, – предложил философ.
Голубь мотнул головой:
– Нет, лучше ты сам.
Иллар сел на подставленный чурбак, на другой положил перед собой книгу, вокруг прямо на траве собрались любопытствующие.
Им странно было слышать знакомые слова, слетающие с уст чужеземца, однако столь же странным казалось и написанное, – не понимали они и половины мудрых слов, перемежаемых такими, как «грех», «покаяние», «диавол», «геенна огненная», а также имён инородных, многие из которых были схожи с хазарскими. Много, однако, было и таких слов, как «свет», «дух святой», «троица единосущная», «жизнь вечная». А читал философ так благолепно и вдохновенно, так блистали очи его, что многие подпадали под очарование. Иллар охотно пояснял людям написанное, растолковывал понятным языком все премудрости.
Так продолжалось день и другой.
Спорили меж собой старейшины, склоняясь кто к принятию