Незнакомец залпом опорожнил рюмку.
– Мне бы очень хотелось идти на бал, – сказал м‑р Топман.
– Билет, сэр, можно получить в буфете за полугинею, – сказал услужливый лакей.
М‑р Топман опять выразил живейшее желание присутствовать на филантропическом бале; но, не встретив никакого сочувствия в отуманенных взорах господ Пикквика и Снодграса, обратился с некоторою горячностью к портвейну и десерту, который только что поставили на стол. Лакей ушел, и путешественники остались одни, имея в виду приятную перспективу послеобеденной дружеской беседы.
– Прошу извинить, – сказал незнакомец. – Погода сегодня демонски жаркая… передайте-ка сюда эту непочатую бутылку.
Незнакомец сряду выпил несколько рюмок за здравие всех вообще и каждого порознь. Наступили веселые минуты. Гость говорил без умолку, и пикквикисты слушали с неутомимым вниманием. М‑р Топман с каждой минутой больше и больше распалялся желанием присутствовать на бале. Физиономия м‑ра Пикквика пылала выражением всеобщей филантропии; м‑р Винкель и м‑р Снодграс чувствовали сильную наклонность ко сну.
– Эге, уж начинают! – воскликнул незнакомец. – Публика собирается… скрипки настраиваются… арфа звучит… бал в разгаре.
В самом деле, через несколько минут звуки оркестра возвестили начало первой кадрили.
– Ох, как бы мне хотелось идти! – сказал опять м‑р Топман.
– Да и мне, – сказал незнакомец, – черт побери… проклятая поклажа… тюки, вьюки… неприятная пересылка водой… сиди тут – не в чем идти… странно, странно!
Должно теперь заметить, что любовь к ближнему во всех возможных проявлениях и видах была первою заповедью для пикквикистов, и никто из них не отличался столько ревностным исполнением этой заповеди, как м‑р Треси Топман. В деловые отчеты клуба внесено множество случаев, свидетельствующих неоспоримым образом, что этот джентльмен был до невероятности добр и милосерд к своим ближним.
– Мне было бы очень приятно, – сказал м‑р Треси Топман, – снабдить вас приличным костюмом; но вы слишком тонки, между тем как я…
– Толст как дистиллированный Бахус, э? Ха, ха, ха! Подайте-ка сюда бутылку.
Был ли м‑р Топман приведен в справедливое негодование при этом слишком вольном и даже, так сказать, дерзком тоне, с каким незнакомец, без всяких предварительных церемоний, потребовал к себе вино, или, быть может, он оскорбился весьма неприличным сравнением своей, особы с дистиллированным Бахусом, – утвердительно сказать нельзя ни того, ни другого. Он передал вино, кашлянул два раза, и бросил на незнакомца суровый взгляд, давая ему заметить неуместность его поведения: оказалось, однако ж, что веселый гость сохранил совершенное спокойствие духа под влиянием этого испытующего взгляда, и м‑р Топман, убежденный в его невинности, мгновенно переменил гнев на милость. Он продолжал:
– Я хотел