Стены замка, выпиленного мастерами буквально в скале, некогда, во времена расцвета, щедро украшали лунные камни. Говорят, в тот период дворец переливался на солнце, словно по нему скользили струи водопада. Люсинда, как, впрочем, и ее отец, этого периода славы уже не застала. Камни были давным-давно выдолблены из стен и проданы, и сейчас замок казался не просто мрачным, а щедро покрытым оспинами. К его воротам, получив королевское послание, высыпали все оставшиеся подданные. Впереди стояла старуха с клюкой, и княжна вспомнила, что дама служила экономкой, когда они много лет назад с отцом сюда приезжали. Несколько эльфиек средних лет, два старика и… их конюх из Ясеневого Леса. Единственный из всех он так радовался приезду хозяйки, что прямо-таки светился. «Неужели это все?» – шокированно подумала княжна, ступая на землю.
Подданные поклонились хозяйке и так же, не говоря ни слова, продолжили стоять.
– Добрый вечер! Я Люсинда Морвэн, может, некоторые из вас меня узнали, – постаралась улыбнуться девушка.
– Я приготовила вам комнаты, – просипела экономка. – Но в замке нет места для стольких воинов охраны. Пусть ваши эльфы поищут жилье в городе.
На ее лице не было ни радости, ни даже приветливости. Вообще ничего. Словно кожистая маска, на которой двигались лишь шамкающие губы.
Люсинда растерянно обернулась на Фингона.
– Не волнуйтесь, леди! – подбодрил он ее. – Вы проходите и отдыхайте, я вам сейчас отряжу охрану. А с остальными мы и во дворе временно разместимся. Ну а утром разберемся, что к чему.
– Я сейчас очень устала с дороги, но завтра хотела бы увидеть каждого из вас и пообщаться, – проговорила девушка, обращаясь к прислуге. – В одиннадцать утра в зале для совещаний вас устроит?
Эльфы закивали и стали расходиться, и лишь конюх, припав на колено, попросил поцеловать руку госпоже. Воины, да и Кетлис с горничной, шокированно переглянулись. Где же это видано, чтобы простой мужик целовал руку даме? Однако Люсинде не хотелось обижать единственного, кто ее приветливо встретил. Да и что, в самом деле, от княжны убудет?
Поэтому она с улыбкой протянула кисть, и конюх над ней склонился,