– Да это же истинная благодать! Как хорошо я помню старый Бивор, рай для влюбленных! Гуляя в рощах, сидя на скамейках, топча зеленые газоны, ловя угрей во рву, мы быстро преодолеем ваши предрассудки. «Ах ты господи! – подумаете вы. – Как же я не углядела, что именно он сужден мне судьбой?» Может быть, уроните слезинку – как-никак, мы давно могли пребывать в счастливом браке.
– А вы не задерживаете Стэнвуда?
– Он ушел. Видимо, есть не хочет. А я, так и быть, перекушу с вами и вашим отцом.
– Вас никто не приглашал.
– Мне приглашения не нужны, я из Голливуда. А вот и граф!
Действительно, лорд Шортлендс шел к ним. Вид у него был такой, что Терри вскрикнула. Больше всего он был похож на Стэнвуда в те минуты, когда тот выпил целебное снадобье. Глаза у него тоже вращались в орбитах, и он напоминал человека, сраженного молнией.
– Терри! – крикнул он. – Ты помнишь этот альбом? Он проглотил что-то раза два и продолжал:
– Сейчас я говорил с Дезборо. Он нашел там марку, которая стоит больше тысячи фунтов.
Часть вторая
Глава VIII
Когда бой Биг-Бена плыл от Вестминстера над Лондоном, возвещая половину третьего, Огастес Ворр неслышно вошел в гостиную квартиры № 7 в Блоксем-хаусе, на Парк-лейн. Он только что окончил второй завтрак, заметим – несколько поздний, и намеревался увенчать его хорошей сигарой. Как ни прискорбно, подойдя к коробке, он заметил, что на тахте лежит хозяин.
– А, вы тут, дорогуша, – сказал он, поспешно пряча добычу в недра своих одежд. – Не заметил, как вы пришли.
Стэнвуд не отвечал. Он отвернулся к стене, и верный слуга сделал из этого выводы.
– Ну и ну! – воскликнул он. – Опять! Однако вы даете. Суток не прошло, как я вас откачал, еле справился. И что же? Надрались, как зюзя. Скажите спасибо, что вы не… э-э… грабитель, им пить никак нельзя. Помню, был такой Гарри Коркер, мы его звали Насос. Зашел он в один дом, занялся сейфом, нашел со второго раза какие-то кнопочки и глянь – музыка играет, для танцев, из приемника. Если бы он не догадался прыгнуть прямо в окно, была бы ему крышка. После этого случая он немного одумался. Что ж, пойду за другой бутылкой этого зелья. Попрошу молодого человека, чтобы покрепче сделали.
Стэнвуд присел на тахте. Лицо его было мрачно, голос – ясен.
– Я не пьян.
– Вон как? – удивился Огастес. – А с виду – хуже некуда. На воздух вам надо, дорогуша. Я уже вещи сложил.
– А теперь разложите.
– То есть как это? Мы же едем в замок.
– Нет, – ответил Стэнвуд и объяснил, в чем дело.
Мы гордимся Огастесом Ворром. От лысеющей головы до массивных стоп он был снобом и мечтал о том, как будет писать письма на бумаге с короной, а позже между делом упоминать о всяких там графах. Сейчас он чувствовал себя как пери, изгнанная из рая.
Однако его золотое сердце вынесло удар. Пробормотав: «Ну и ну..» – он взял себя в руки. Никакое занятие не укрепляет дух так, как кража со взломом. Посудите сами, трудишься полночи над сейфом, чтобы обнаружить только затхлый запах да дохлого паука, – и принимаешь это, зная, что земная жизнь полна разочарований.
Но