«Се-е-ейча-а-ас!» – вдруг стеганул меня хлыстом по мозгам знакомый тягучий призыв, раздавшийся в голове в параллель с отворяющейся дверью каземата.
И осознание того, что необходимо немедля предпринять, интуитивно пришло в голову само собой…
Глава 10
Щелчок пальцев левой руки, сложенных особым образом, и под действием активированного таланта воздух каземата вокруг меня превращается в густой вязкий кисель. Двигаться в котором, учитывая моё плачевное состояние, неожиданно оказывается даже проще, чем в обыденном варианте.
Да, протискивание тела вперёд сквозь этот кисель требует куда больше усилий, зато теперь полностью исчез опостылевший мышечный тремор, и опасность нечаянно завалиться от неуклюжего движения в густой субстанции безвременья затухает сама собой из-за физической невозможности резкого нечаянного падения.
Отталкиваясь руками от окружающего киселя, я с первой же попытки вполне уверенно поднимаюсь с лежанки на ноги и, по-стариковски медленно направляя каждый свой следующий шаг, плыву в сторону Борисыча, статуей застывшего возле почти распахнутой двери.
Ожидаемо пробудившаяся после первого же моего движения вперёд мигрень раскалённой спицей вонзается в затылок. Но, до хруста стиснув остатки зубов, я продолжаю двигаться дальше к спасительному выходу из каземата сквозь нарастающую лавиной головную боль.
Десять шагов. Десять удручающе медленных, полных боли и страдания перемещений ног по бетонному полу. Затылок поджаривает уже не спица, там торчит здоровенный, докрасна раскалённый лом, и не в силах больше сдерживать эту лютую боль, я захожусь на последнем десятом шаге в отчаянном крике (к счастью, беззвучном в окружающем безвременье). Что-то тёплое и липкое заливает лицо, капая и сочась одновременно из носа, ушей и глаз. Перед глазами всё плывёт и двоится в красном мареве.
И всё же каким-то чудом я достигаю вожделенного выхода из каземата. У меня получается даже на последних крохах сил, поднырнув под рукой истукана-Борисыча, рыбкой метнуться в залитый ослепительно ярким электрическим светом коридор.
«Не-е-ет! Е-е-ещё-ё-ё ра-а-ано-о-о!» – сквозь ослепительную боль в как будто уже закипающих мозгах до оглушённого сознания, как галлюцинация, доносится знакомый тягучий призыв. Но даже от такого смутного зова бывшей союзницы веет прохладой и надеждой так сильно, что я как-то сам собой тут же безропотно соглашаюсь страдать дальше.
Затянувшийся в безвременье на несколько секунд прыжок заканчивается жёстким столкновением с полом. От которого под пальцами рук (я успеваю это ощутить) трескается и крошится плитка. Что происходит с полом после контакта с остальными частями тела, остаётся лишь догадываться. Грубая роба полностью скрадывает тактильные ощущения от касания плитки пола животом и коленями. А застилающий глаза