Результатом таких исследований можно признать тот факт, что современное состояние славистики в области изучения низшей мифологии характеризуется достаточно обширной базой собранного фактического материала; неплохим уровнем его предварительной обработки и систематизации в виде указателей и каталогов мотивов о нечистой силе, словарей персонажей и демонологической лексики; первыми удачными попытками аналитического изучения не только отдельных образов, но и целых фрагментов демонологической системы конкретных традиций. Заслугой специалистов, разрабатывающих этот круг вопросов, является, во-первых, осознание того, что весь комплекс народных поверий о сверхъестественных существах не сводится к перечню традиционно выделяемых образов (домовых, леших, полевиков, русалок), а включает более широкий круг слабо индивидуализированных мифических существ (иногда и не наделенных собственным именем); «ходячих» покойников, призраков и духов; персонифицированных праздников, дней недели; условных персонажей, олицетворяющих долю, беду, смерть; реальных людей, наделенных фантастическими свойствами; животных и явлений природы (вихрь, ветер) с ярко выраженными демоническими признаками и т. п. Во-вторых, народная демонология стала изучаться не только как сумма обособленных портретов – образов нечистой силы, но и как один из цельных фрагментов народной духовной культуры, тесно связанных с общей обрядово-мифологической системой и архаическими представлениями славян об устройстве мира. В-третьих, стала очевидной первостепенная важность проблемы идентификации мифологического персонажа, т. е. необходимость соотнести данные о нем с определенным персонажным типом в общей классификационной системе. Трудности подобной процедуры связаны, с одной стороны, с множественностью диалектных названий одного и того же персонажа (ср. севернорусские наименования колдуна: веду́н, вещу́н, вороже́ц, гад, га́даль, га́мка, ересту́н, знато́к, ико́тник, килятник, клохту́н, ломо́тник, чернона́й и др. [Черепанова 1983, с. 15]), а с другой – с разной типологией персонажей, наделенных общим именем (ср. варианты значений слова кикимора: «дух, вызывающий припадки кликушества»; «персонификация лихорадки»; «младенец, подмененный нечистой силой»; «женская ипостась домового духа»; «жена лешего»; «мифическая хозяйка водного источника»; «дух, стерегущий гороховое поле» [Черепанова 1983, с. 127]).
Именно для целей надежной идентификации и полного описания персонажа (любой местной демонологической традиции) была разработана специальная схема-анкета, которая предполагает выявление всех наиболее характерных черт демона на разных уровнях (лингвистическом, морфологическом, функциональном). См. ниже, с. 53–58.
Наименее продвинутыми в настоящее время остаются вопросы, связанные с классификацией