Хорошо, когда погода благоприятствовала, когда светило солнце и ветер не свирепствовал. Тогда они шли уверенно и свободно. Но бывало и иначе. Бывало, что от дождя приходилось накрывать лодку тентом и красться почти наощупь вдоль берегов и островов, поскольку выходить на коренную реку гружёной под завязку лодкой, было самоубийством. Сидеть всю дорогу практически в одном положении, зажатым со всех сторон различными вещами было утомительно. Порой они делали привал, приставали к какому-то удобному острову и разминались. Когда цель маршрута наконец достигалась, и они приближались к длинному песчаному берегу, Славик переполнялся возбуждённым предвкушением. Было чертовски приятно прибывать первыми. Ради этого чувства он был готов терпеть и некомфортность переезда, и все эти погрузки-выгрузки.
Дальше они опустошали лодку, вытаскивали на берег всё её содержимое, после чего неизменно купались и завтракали яйцами и варёной картошкой с котлетами. Это было время, когда они в основном молчали. Как-то само собой не говорилось. Время эмоций, время ощущений. Славик смотрел на отца, и ему казалось, что тот тоже испытывает нечто подобное.
Возвращаться на одно и тоже место, спустя год – было в этом что-то и привычное, поскольку сам берег стал уже родным, вплоть до того, что соснам можно было давать имена, но одновременно с тем, щекотало какое-то первооткрывательское чувство, ведь каждый раз они покидали уже обжитое место, с протоптанными тропинками, а за год природа полностью стирала следы их пребывания и встречала их снова совершенно дикой и необузданной, словно впервые. Но ей не удавалось обмануть мысленный взгляд. Глядя на сосновую рощу побережья, Славик ясно видел будущее расположение палаток, стола, прочих инфраструктурных элементов. Он ощущал себя Колумбом, впервые сошедшим с корабля и ступающим на неизведанную землю, которую видел в далёком сне уже обустроенной и обжитой.
После небольшой, но необходимой передышки, отец оставлял Славика одного и мчал на лодке на большую землю, в ближайшую деревню, куда должны были прибыть остальные. И тогда у Славика было как минимум пара часов на то, чтобы перетаскать выгруженные вещи с берега в рощу – место будущего лагеря, и чем быстрее он мог это выполнить, тем больше времени у него оставалось на… ничего. Эти два часа были словно красный сигнал светофора в оживлённом ритме города, когда все куда-то бегут… но вдруг – замирают, ожидая зелёного света. Этот день обычно был концентратом суеты, но это время одиночества было бесценным подарком.
Славик даже чувствовал гордость за то, что именно он удостаивался чести перетаскивать и охранять привезённые вещи. Хотя, охранять это, конечно, громко сказано. Оставь они вещи на этом безлюдном Острове посреди огромной реки и отлучись на пару часов, с огромной вероятностью, вернувшись застали бы их никем не тронутыми. И дело было