Чья-то рука легла на мое предплечье и с силой дернула, втаскивая внутрь цветастого шатра. Я по инерции пробежала несколько шагов, судорожно взмахивая руками, чтобы сохранить равновесие.
– Драхк! – вырвалось у меня орочье ругательство.
– А ты мне нравишься, – сказала черноволосая кочевница, стоящая у входа, и хрипло рассмеялась. – Не зря я сюда… гхм, завернула.
– Кто ты такая и зачем затащила меня в шатер? – я задрала подбородок и свысока посмотрела на нее.
– Кто я такая тебе знать не надо, – свистящим шепотом ответила кочевница и мгновенно оказалась рядом со мной.
Я растерянно заморгала, о такой магии перемещений я нигде не читала. Воспользовавшись замешательством, кочевница цапнула мою руку и стала рассматривать линии. Мне же в глаза бросилось крупное кольцо на ее среднем пальце. Я определенно где-то его видела.
О чем я думаю? Какая-то ярмарочная гадалка посмела бесцеремонно прикоснуться ко мне, дочери графа Лоуни! Я открыла рот, чтобы отчитать ее, но она уставилась на меня черными провалами глаз, в глубине которых пульсировала сама тьма, и скрипучим низким голосом проговорила:
– Твой дар стал твоим проклятьем. Ты боишься превратиться в игрушку в чужих руках и прячешься ото всех за пыльными фолиантами. Но выбор есть. Ты можешь продолжать скрываться и найти одинокую старость в поместье, доставшемся от матери. А можешь рискнуть всем, поверить недостойному доверия и попытаться стать счастливой. Спасение придет через страдания, препятствия, и смерть.
Потусторонний голос гадалки смолк, я зябко передернула плечами и тихо спросила:
– А разве спокойная старость – это не счастье?
В глазах кочевницы появилось осмысленное выражение, она отпустила мою руку и укуталась в теплую шаль. Она немного помолчала, потом склонила по-птичьи голову и произнесла:
– Бывает ли одинокое счастье? Не знаю. Я не встречала.
Я кивнула. Гадалка, несомненно, обладала толикой силы, как и весь их народ. Потому и попала в цель, сказав про мой дар. Но и только. Остальное все смахивало на бред сумасшедшего. Открыв кошель, я выудила золотую монету и бросила кочевнице. Она пренебрежительно проводила ее взглядом и отвернулась, даже не сделав попытки поймать. Все-таки странная какая-то.
Впрочем, зла она мне не причинила, поэтому и я не буду жаловаться на нее отцу. Выйдя из душного и темного шатра, я зажмурилась от яркого солнца. Когда глаза привыкли к свету, передо мной вновь замаячила желанная цель: кренделек. Теперь он от меня не уйдет!
Эмилия Вудс, дочь графа Лоуни не видела, как, откинув полог шатра, за ней наблюдала кочевница.
– Как думаешь, она прислушается? – прокаркал сидящий на ее плече ворон.
– Не знаю. Но здесь мы закончили. – Гадалка опустила полог и щелчком пальцев заставила открыться сундук с вещами.
– Сабина, неужели ты больше ничего не хочешь сделать для этого королевства? – ворон