Хорошо помню один из вечеров, устроенных в честь графа парой его баронов. Я, как посмеивался Йарра, бунтовала, отказываясь надевать платье – холодно, неудобно, на грудь все пялятся, и Его Сиятельство позволил остаться в чем есть, удовлетворился иллюзией, делающей меня старше и… как бы это сказать, более развитой. В чем есть – это в брюках, рубашке, короткой меховой жилетке и невысоких сапожках. И c залихватским платком на шее, прикрывающим следы страсти графа. Когда слуга принял мой плащ, тишина в зале наступила гробовая – не то чтобы общественность не знала, что в домашней обстановке я предпочитаю одежду пажа, но такой откровенный вызов приличиям и устоям! Штаны носили только оголтелые наемницы и магианы. И я.
Охота еще была.
В ответ на мой умоляющий взгляд Йарра кивнул:
– Развлекайся. – И чуть придержал коня.
А я возглавила загонщиков, пустив Ворону вскачь впервые за год, и отпустила поводья, только когда не менее довольная, чем я, кобыла выбилась из сил. Тогда же я позволила псам взять след – до этого они, гонимые флером, просто бежали по лесным тропам. Помню обалдевшего лося в кустах – свора лишь облаяла его и понеслась дальше.
– Беги, сохатый! У тебя сегодня счастливый день!
– …Накаталась? – спросил граф, когда догнал меня. – Шапка где?
– Ой… Потеряла, кажется, – спохватилась я.
– Ой, – передразнил граф и натянул мне на нос капюшон плаща.
Йарра даже пощечину мне простил.
Тем вечером мы были на стрельбище, и Его Сиятельство, якобы рассказывая что-то серьезное и, несомненно, важное, шептал мне на ухо такое!.. Такое!.. У меня даже кончики волос покраснели. Я едва дождалась, пока капитаны десяток отвернутся, давая отмашку следующим арбалетчикам, и, вырвавшись, со всех ног бросилась в конюшню. Граф догнал меня почти сразу, схватил за плечо, развернул, и…
– Ты в своем уме? – ровно спросил он.
На его щеке алел отпечаток моей ладони.
– А вы! Вы!.. – задыхаясь от страха и возмущения, выкрикнула я. – Вы думаете, какие гадости говорите?
– Гадости? Когда я их делаю, а не говорю, тебя все устраивает!
– А вот и нет! – сообразив, что если не получила оплеуху сразу, то мне уже ничего не грозит, я осмелела.
– Нет, значит? – В глазах у Йарры зажглись шальные огоньки. – Как говорят в Рау, вызов принят… – Граф схватил меня за локоть и втолкнул в стойло к своему жеребцу.
– Нас же увидят!..
– Кричи громче, тогда и увидят, и услышат…
– …Ваше Сиятельство, я не могу, он смотрит!
– Стрига, похабник копытный, отвернись!..
А еще была Айрин, дочь одного из баронетов на службе Йарры. Эта тринадцатилетняя девочка-девушка появилась на званом вечере с жутким гримом на лице, укрытом плотной вуалью. На нее косились, ей в спину неслись шепотки – о, как хорошо я помню эти приглушенные голоса, отравлявшие мне детство! –