Ситуацию спас отец Брофи.
– Сядьте, – сказал он, указывая на диван. – Я принесу вам что-нибудь выпить.
– Вы гость в моем доме. И это мне следовало предложить вам что-нибудь, – сказала она.
– Только не при нынешних обстоятельствах.
– Я даже не знаю, что это за обстоятельства.
– Вам расскажет детектив Риццоли.
Священник вышел из комнаты и вернулся со стаканом воды; сейчас Маура предпочла бы другой напиток, но как-то неловко просить священника принести бутылку водки. Она потягивала воду, смущаясь от его взгляда. Отец Брофи устроился в кресле напротив и неотрывно смотрел на нее, словно опасаясь, что она исчезнет.
Наконец Маура услышала, как в дом зашли Риццоли и Фрост и зашептались в холле с кем-то третьим, чей голос был ей незнаком. «Какие-то секреты, – подумала она. – Почему все от меня что-то скрывают? Почему не хотят мне говорить?»
Она подняла взгляд, когда детективы вошли в гостиную. Третьим оказался мужчина, который представился детективом Эккертом из бруклинской полиции. Это имя ни о чем не говорило Мауре, и она была уверена, что забудет его уже через пять минут. Ее внимание было приковано исключительно к Риццоли. Им уже доводилось вместе работать, и она испытывала к этой женщине симпатию и уважение.
Детективы уселись в кресла напротив Мауры. Она чувствовала себя в меньшинстве – одна под прицелом четырех пар глаз. Фрост достал свой блокнот и ручку. Что он собирается записывать? Почему все это так напоминает начало допроса?
– Как вы себя чувствуете, док? – спросила Риццоли тихим голосом, исполненным участия.
Маура рассмеялась столь банальному вопросу:
– Мне было бы значительно лучше, если бы я знала, что происходит.
– Могу я спросить вас, где вы были сегодня вечером?
– Я только что из аэропорта.
– Что вы делали в аэропорту?
– Я прилетела из Парижа. Из аэропорта Шарль де Голль. У меня был долгий перелет, и я совершенно не настроена на игру в двадцать вопросов[2].
– Как долго вы были в Париже?
– Неделю. Я улетела в прошлую среду. – Мауре показалось, что в жестких вопросах Риццоли есть оттенок обвинения, и почувствовала, как нарастает в ней раздражение, переходящее в злость. – Если вы мне не верите, можете спросить у моего секретаря Луизы. Она заказывала для меня билеты. Я ездила на конференцию…
– Международную конференцию по судебно-медицинской патологии. Верно?
– Вы уже знаете? – опешила Маура.
– Нам