Полюбовавшись из-за шторы на толпу красивых мужчин, я в приподнятом настроении пошла исполнять свои обязанности. А были они весьма нехитры. Приготовить завтрак принцу, сводить его на прогулку, снова покормить, уложить, поиграть, погулять, покормить, помыть, уложить. Дни были настолько однообразны, что я совершенно потеряла счет времени. Сколько лет уже прошло? Два, что ли, года или больше?
Когда Леонарда не было в замке, мои дни проходили еще проще. Ведь не надо было постоянно ожидать встречи и гадать, какое еще издевательство придумают. Так что королевская охота для мне всегда была радостным событием. Однако не в этот раз.
Через неделю после отбытия короля из замка я проснулась утром и, как всегда, пошла на работу. По коридорам носились слуги, входя в ежедневный ритм беготни, ругани и просто дружеских перебранок. Кто-то уже успел разлить воду, а кто-то даже затеять потасовку из-за разбитых по неосторожности тарелок. Аккуратно пройдя вдоль стенки, чтоб не столкнуться с чрезмерно ретивой прислугой, я дошла до кухни. Там было жарко. Поварята у раковины бренчали посудой, а необъятная кухарка что-то мешала в кастрюле на плите. Темная кожа и черные пряди, выбивающиеся из-под чепца, выдавали в ней коренную поморку. Ходили слухи, что ее когда-то подарили королю Деодану, чтобы замять какой-то дипломатический скандал. Но насколько это было правдой – неизвестно.
– Доброе утро! – я, как обычно, мило улыбнулась.
– Косу бы хоть убрала! – привычно огрызнулась Рита, не отрываясь от своего занятия. – Разве что пол ей еще не подметаешь!
Я послушно закрутила свисающую до пояса косу на затылке и еще раз улыбнулась. На кухне хозяйка должна быть одна. И даже то, что нянька отправлена сюда личным королевским указом, дела не меняет. Но, в принципе, пусть ругается: работать дает – и ладно.
Взяв плошку, я налила в нее молока, насыпала крупы и незаметно добавила пару капель из флакона. Нечего давать повод для сплетен. Хотя их вокруг моей персоны и так уже было много. Красочных, ярких и местами правдивых. А в общем отношение ко мне давно находилось на уровне всеобщей терпимости. Меня это нисколько не угнетало: пусть терпели мое присутствие со сжатыми зубами, но, главное, молча. Пока мне не мешают жить, я тоже никого не трогаю. А любая работа – что тот омут: пара чертей да найдется. Правда, этот водоем рогатыми был явно перенаселен. Десятки, если не сотни, во главе с весьма капризным