Глухая ночь и полная луна,
Или фонарь, и та ж глухая ночь,
А клад тот охраняет сатана,
И пошутить с искателем не прочь!
Копает тот, а клад уходит вглубь,
Он руки тянет, в руки не дается.
Не сатана, а славный, добрый плут,
За спину спрятался, смеется.
Искатель понял: «Что-то тут не то?»
Творит молитву, осенив крестом,
И видит – там не клад, а черт те что?
Ну, скажем, ступу деревянную с пестом…
А, если клад из золота, камней, —
Тут нужно стариков послушать, —
Вести себя достойно, поскромней,
Чтоб черту не отдать за клад тот душу!
А впрочем, истины ради, особенной склонности к поискам золота у европейцев все же не было. А вот желаний к расходу его у них было хоть отбавляй.
Таверна, харчевня, кабак —
Названье, какое – неважно!
Здесь женщины, водка, табак…
В кармане звенит – вот что важно!
И «дама» к столу подойдет,
Покажет кокетливо ножку.
И выпьет вина за твой счет…
А деньги текут понемножку.
Здесь грубые шутки и смех,
Друзья тут же, разом, на вечер,
Коль выпивку ставишь для всех!
Уйдут, коль платить тебе нечем.
Не стоит здесь шум поднимать, —
Ты пил и гулял тут на славу, —
Не стоит судьбу проклинать,
Когда позовут вышибалу.
Очнешься в канаве, где мусор
и грязь,
С чугунной главою от хмеля,
Был вечером барин и князь,
В канаве – обычный Емеля.
Накапливать золото в Европе не любили. Если мы встречаем в художественной литературе сказание о бароне, накапливающим в подвалах своего замка богатства, то речь идет только об редких исключениях из правил, говорящих о том, что тут следует думать о серьезных изменениях в психике такого владетеля. Такой склонностью обладают, возможно, старики, близкие к старческой глупости. Хотя, судя по некоторым хроникам, исключения все-таки встречались. Правильно, наверное, говорят: «Нет дыма без огня». Золото в Европу шло с Юга, и особенно с Востока.
Причудливы сказания Востока:
Воспета чудная любовь,
Рождались в нем великие пророки,
Потоками лилась людская кровь.
О справедливости готовы толковать,
Хоть деспотизм без чувства меры
Над жизнью здесь не станут горевать,
И отдадут бессмысленно за веру.
У одного есть слава и права,
И на столе из золота посуда,
У ног